Элендорфен охотно отозвался на вопросы Гладышева. Беседа потекла настолько непринужденно, как будто за столом встретились люди знакомые, но в силу каких-то обстоятельств оторванные друг от друга на долгие годы.
Такое впечатление складывалось из-за готовности Элендорфена отвечать на все последующие вопросы Гладышева. Фриц Элендорфен отвечал, не задумываясь. Чуть позже Логинов станет просматривать стенограмму допроса, и это первое впечатление от встречи не изменится. Допрос шел ровно, гладко, без сучка без задоринки.
— Я реалист, — говорил Элендорфен. — Я привык трезво оценивать шансы. Потому и говорю только правду. За моими словами нет игры. Я прибыл к вам с определенной целью, надеялся, что и на этот раз повезет, мне не повезло, и я даю показания.
— Все ваши показания будут немедленно проверены.
— Естественно. В этом я не сомневаюсь.
— Удивительно.
— Что вас удивляет?
— Ваше отношение к собственному провалу, ваше, как вы сами его называете, чистосердечное признание. Оно настораживает.
— Не укладывается в рамки стереотипа?
— Да, если хотите.
— Чтобы понять это, нам с вами придется сместиться во времени в год эдак тридцатый, к началу моей работы.
— К началу вашей шпионской деятельности?
— Во всех странах, в вашей в том числе, есть ведомства разведки. Шпионскими их называют газетчики и романисты.
— Дело не только в названии.
— Вот именно. В тридцатом году я впервые перешел государственную границу, выполнил задание, без особых осложнений вернулся к себе.
— Вы были в нашей стране?
— Да. Работал какое-то время в Москве, это не сложно проверить, если архивы того времени сохранились. Работал под фамилией Быкова.
— Ваше задание?
— В то время у меня было одно задание — создание агентурной сети в промышленных центрах вашей страны.
— У вас не было провалов?
— Я вам уже обещал. Обо всем, что мною сделано, я составлю подробнейший отчет.
— Надеетесь на снисхождение?
— Да, тем более, что на мне нет крови.
— Вы хотите сказать, что не прибегали к террористическим актам?
— Разведчик не гарантирован от необходимости убивать. Однако убийство — слишком заметный след. Я не оставлял подобных следов.
— Два года войны. У вас такой опыт, а вас используют до сих пор как рядового агента. Вам не кажется странным такое положение?
— Согласен с вами. В то же время есть два фактора, объясняющие это парадоксальное явление.
— Я вас слушаю.
— Мои родители жили в России, были состоятельными людьми. Но они были немцами. Я бы сказал, русскими немцами, родившимися в России, прожившими в ней всю свою жизнь. С войной начались погромы. Не только еврейские. Громили и нас, российских немцев. С большим трудом нам удалось уехать из России. Кружными путями мы добрались до Германии. Потом был февраль, за ним октябрь семнадцатого года. Мы лишились недвижимости, значительной части состояния. Кое-что, правда, оставалось, я начал было учиться в университете. Однако учеба не захватила меня. Начались поиски. Я начинал собственное дело, оно пошло, но удовлетворения я не получил. Бросался из одной крайности в другую. Не раз думал о своем предназначении. Приходил к неутешительному выводу.
Дело в том, что с рождением в каждом человеке заложена своеобразная программа, которая и определяет всю его дальнейшую жизнь. По этой программе существует среднеарифметическая норма, эдакий эталон, определяющий человека. Тоже среднего, положительного, без каких бы то ни было отклонений. Большинство такими и рождаются. Но на свете появляются талантливые люди, даже гениальные. Это уже отклонение от нормы. Рождаются патологически жадные, болезненно завистливые, неимоверно лживые и прочее, и прочее. Я был рожден с отклонением от нормы в сторону авантюризма. Это обстоятельство и привело меня в разведку.
— Продолжайте, что же вы замолчали.
— Вспомнил своего товарища по университету Карла Какомайера, то, как затащил он меня к себе домой в начале двадцать девятого года. Была выпивка, разговор. О жизни, о планах, о возможностях. Жизнь моя в то время тянулась довольно однообразно. Карл предложил мне побывать в России. Его предложение показалось интересным. Россию проклинали, Россией пугали, Россию боялись. Я принял предложение. Готовили меня больше года.
— Где?
— Об этом я тоже напишу.
— Вам, конечно, известны многие заведения подобного рода?
— Я понял ваш вопрос. Письменно я сообщу вам обо всех известных мне учебных центрах.
— Продолжайте.
— Это был первый и единственный случай, когда я не только проник на свою бывшую родину, но и устраивался на работу, заводил связи. В дальнейшем я выполнял разовые задания. Проверял агентов, получал от них информацию, передавал деньги, иногда драгоценности. Границу переходил нелегально. За официальными лицами из-за рубежа у вас очень сильный надзор. За границей тоже, но в те годы еще оставались лазейки.