За дверью обнаружилась совсем крохотная комнатка, страшно представить, как здесь
можно жить вдвоем. А на это явно намекала двухъярусная кровать. Кроме нее, здесь
притулился потемневший от времени деревянный шкаф с перекошенной дверцей и стул у
подоконника. Последний, так понимаю, был и заменой столика, который впихнуть сюда
попросту больше некуда. Скрипучие доски пола чуть припорошила пыль, давая понять,
что сюда давно никто не заглядывал, но в целом было чисто. Да и на окне висела
довольно симпатичная шторка. Которой, впрочем, тоже не помешала бы стирка.
— Фонарь выдам, — добавил Томас. — Девчонки скажут, где взять постельное белье.
Оставляй сумку и пойдем дальше, познакомлю со всеми.
Я, кивнув, поспешила за ним.
— Клариссу и Катрину ты видел уже, вон Маришка, — кивнул он в сторону русоволосой
худенькой девчонки с нереальной красоты серыми глазами-озерами. В них, кажется, как
раз утонул один из посетителей, которому девушка рассказывала, что сегодня в таверне
на обед.
Мимо нас промчалась Катрина с подносом, нагруженным тарелками. На ходу умудрилась
мне ободряюще подмигнуть и улыбнуться. Рыженькую я в зале не заметила, но мало ли
чем она занята.
— Работаем мы с утра и до ночи, без выходных, — продолжил Томас, тяжело шагая по
дощатому полу. — Но до полудня народу обычно мало, так что нет нужды всем торчать в
зале. Работы и без того хватает: уборка комнат, кухни, двора, лошадиного стойла. Эти
обязанности делятся между всеми. Кто свободен, тот и хватается за дело. Будешь
увиливать — выгоню. Лодыри нам тут не нужны.
Я слушала его, внимательно запоминая каждую деталь. В воздухе витал запах еды —
жирного жареного мяса, хлеба, травяных настоев. От этого в животе предательски
заурчало, но я постаралась не подавать виду.
— Теперь пойдем, представлю тебя Люси, она тут у нас главная по кухне, —добавил Томас
и повел меня дальше.
Как только мы вошли в кухню, нас встретили шумные звуки кипящих котлов и глухие
удары ножа по доске. У плиты стояла дородная женщина с покрасневшим лицом и
внушительными руками, в которых с легкостью можно было бы держать целого
поросенка.
— Ну давай, показывай своего приблудыша, — ворчливо произнесла она, даже не
поворачиваясь к нам. — На кой тебе столько работников, если платить нечем?
Томас промолчал, а Люси обернулась наконец, бросив взгляд на меня. Ее глаза
расширились от удивления.
— Ты чего ж такой тощий, ребенок? — воскликнула она. — Томас, с каких это пор ты детей
на работу берешь?
Я выпучила глаза от удивления. Томас тоже выглядел слегка растерянным. Но тут у меня в
животе снова заурчало, громче, чем раньше, я невольно густо покраснела.
Люси всплеснула руками.
— Да ты же совсем голодный! А худой какой, одежда как на палке болтается, все ребра, наверное, пересчитать можно! — запричитала она и шагнула ко мне, разведя руки в
стороны, будто собиралась меня обнять или пересчитать те самые ребра. Этого я уже
допустить не могла, и так с натяжкой за парня приняли, пусть и малолетку. А тут грудь
нащупает, и Томас точно выставит за дверь.
Я шарахнулась в сторону, увернувшись от объятий Люси, укрывшись за спиной Томаса как
за стеной. Они с удивлением на меня уставились, не ожидая подобного.
— Простите, — тихо пробормотала я, понимая, что стоит объяснить свою реакцию.
— Мне просто... неуютно, когда меня трогают.
Люси ахнула, глядя на меня с неприкрытым сочувствием. В ее глазах мелькнула
искренняя забота.
— Говорил же, смазливый слишком... — пробормотал Томас себе под нос, сдобрив
крепким словцом.
Э-э, вы чего там такого все подумали? Я не того, не это имела в виду! Но продолжать
развивать тему было бы странно, да и Люси уже сама перескочила на другую.
— Ну что ж, не будем трогать! — Она быстро поменяла тон, став мягче. — Давай я тебя
сейчас лучше накормлю, парень, сразу сил прибавится. Тощий ты как жердь, а работы у
нас много!
Я посмотрела на Томаса, он кивнул:
— Да, Люси права. А то еще упадешь там с голодухи, что тогда с тобой делать? Как поешь, возвращайся в зал...
— Томас, совесть есть?! — перебила его Люси, угрожающе наставив на него половник. —
Ребенок голодный, неизвестно еще, где его носило, аж шатается, смотри! А ты хочешь
сразу на него все вывалить? Не осмотреться, не переодеться.
— Я не ребенок, мне почти пятнадцать, — вякнула я, совсем уже шалея от происходящего.