Этот союз не только выгоден, между нами возникли настоящие чувства! Так мне казалось… Но сейчас я будто смотрю на совершенно незнакомого мужчину с лицом, которое знаю наизусть. На вельера, который желает обесчестить невесту до церемонии…
По щеке скользят солёные капли, губы немеют, ноги дрожат и подкашиваются.
— Ты прав, — принимаю горькое решение. — Не будет. Я поговорю с отцом… Думаю, нам стоит отложить свадьбу.
Сартен вдруг вздыхает, с лица его исчезает незнакомое мне жёсткое выражение, я снова вижу своего любимого.
— Прости, — порывисто обнимает он меня. — Я напугал тебя. Это всё из-за вина! Я встретился в таверне с друзьями, мы засиделись до утра… Только не злись. Я сделаю так, как ты хочешь. Цветы, ласки — всё будет. Клянусь!
Выдыхаю с облегчением. Это лишь минутное помешательство, мой Сартен не такой. Он будет самым прекрасным мужем в Гельерии! С улыбкой вкладываю пальцы в его протянутую ладонь и позволяю вести себя к выходу.
— Вот вы где! — бросается ко мне Куфиска, стоит нам выйти во дворик. — Вельер вас обыскался… — Тут она замечает Сартена и, замерев на миг, бледнеет. — Это же ваш жених. До церемонии?! — Качает головой: — Плохая примета. Очень плохая.
— Лошадь у нас плохая, — ворчу недовольно и улыбаюсь Сартену: — Вельер довезёт меня до храма на своей.
По пути на церемонию я забываю обо всех неприятностях. Сердце замирает от предвкушения перемен, которые вот-вот войдут в мою жизнь.
Глава 4
Аметистовые стены храма в ярких лучах полуденного солнца сверкают так, что кажется, они пылают фиолетовым огнём. В украшенных затейливой резьбой арках, скрывая таинство внутреннего убранства, мерно колышутся полупрозрачные ткани. Будто храм живой и дышит. У меня же, как всегда в этом месте, перехватывает дыхание от восхищения и благоговения.
— Приветствую, Орелия!
Раскинув руки для объятий, ко мне уже направляется верховная жрица. Её белоснежные одежды изящно развеваются, хотя нет даже лёгкого ветерка. Их шевелит течение магии милосердной богини. На высоком чистом лбу высокой стройной женщины сияет золотая вязь — метка Гетты.
— Да посетит тебя благословение светлой богини, дитя.
Я прижимаюсь к худощавому телу верховной жрицы, в который раз жалея, что в двенадцать лет золотистое свечение на моём лбу так и не сложилось в такую же красивую вязь, как у неё.
Отец был очень горд, когда магия милосердной Гетты пробудилась во мне. Надеялся, что старшая дочь станет избранной светлой богиней. За несколько месяцев стало ясно, что я не гожусь в жрицы храма. Но проведённое в храме время я запомню как самое безмятежное в моей жизни. И к жрицам отношусь как к сёстрам… Несостоявшимся, увы.
— Ты снова нарушаешь традиции, — добродушно подтрунивает надо мной женщина. — Приехать на церемонию верхом, наплевав на все приметы, восседая в свадебном платье на луке седла своего жениха. На это могла пойти только ты!
— Жизнь в храме научила меня верить в судьбу, предначертанную милосердной Геттой, — с улыбкой отстраняюсь я и смотрю в её лучистые глаза, — а не в глупые приметы людей. Ты сама это не раз говорила, Никилия…
Тут порывом невидимого течения магии, которой пропитано всё это место, приподнимает полупрозрачную ткань, и я замечаю внутри храма нескольких девушек в белоснежных нарядах.
— Они тоже на церемонию в честь милосердной Гетты? — искренне изумляюсь я. — Никогда не видела сразу столько невест!
Верховная вздыхает, уголки её правильных губ опускаются, взгляд темнеет от невыраженной боли.
— Норзийцы разрушили большинство храмов Гельерии ради камня, из которого они были возведены. Поэтому в этот благословенный день мне предстоит заключить несколько союзов. Не будем медлить… Слышала, Лувирин кишмя кишит стражами Тьмы. Где северяне — там беда.
Она приглашающим жестом приподнимает ткань, закрывающую вход в арку. На миг всё вокруг темнеет, и я вздрагиваю от внезапного приступа страха. Качаю головой, прогоняя минутное сомнение: всего лишь тучка набежала на солнце. Минута, и ярко-зелёные кусты снова заливает ослепляющим светом.
Вхожу внутрь храма и улыбаюсь другим девушкам. Я всё делаю правильно! Не только ради себя, но и ради наших подданных, которым с каждым годом приходится всё хуже. Союз уроженцев двух замков — наскального и низинного — выгоден всем.
— Орелия! — подбегает ко мне светловолосая Лизия. — Как я рада, что мы снова встретились! Я так скучаю по нашей жизни в храме. А ты?
Обнимаю её, вспоминая, как в отрочестве мы обе мечтали служить Гетте, но ни у подруги, ни у меня метка милосердной богини так и не проявилась. Золотистое свечение со лба Лизии исчезло без следа, лишив её возможного титула вельеры. Моё же переместилось на предплечье.