— Лика! Вот ты где! — из-за спин стоявших показался встревоженный мужчина.
— Мой муж! — представила Лика Кириллу сильно лысеющего мужчину и, с трудом поднявшись, шепнула: — Неудачник!
— Лика, Лика! Ты опять перебрала, — запричитал он, поддерживая ее за плечи.
— Я запиваю горе…
— А третьего дня?
— А третьего дня я салютовала счастью!..
— Ах, Лика…
Софья в узком черном платье с газовым шарфом, переброшенным через обнаженные руки, беседовала вполголоса с Вадимом. Длинные медные волосы ее были с изысканной небрежностью уложены в высокую прическу, в ушах сверкали темно-рубиновые серьги, а на груди блестел большой рубиновый крест, оправленный бриллиантами:
Кирилл подошел к ним. Вадим хотел было представить Софью, но та с надменно-ироничной улыбкой опередила его:
— Не стоит утруждаться! Молодой человек уже имел удовольствие беседовать с нашей Ликой, поэтому представления излишни.
Метнув острый взгляд на Кирилла, она удалилась.
Вадим лишь развел руками.
— В самом деле, ты наверняка получил все наши характеристики.
— А кто она, эта Лика?
Теперь зло усмехнуться пришла очередь Вадима.
— Писательница, — бросил он с издевкой. — Знаешь, кто-то умный сказал: «Одни заслуживают похвал и прославления за то, что хорошо пишут, другие — за то, что вовсе не пишут», так вот она не заслуживает ни того, ни другого. Неудачница… Строчит что-то… Злая!..
— Я это успел заметить, — согласился с ним Кирилл.
— Если не ошибаюсь, несколько лет назад была издана какая-то ее брошюра, — с раздражением продолжал Вадим, вот она и возомнила себя Жорж Санд, обличительницей нравов. Ей, видите ли; претит наше общество обнаглевших богачей, людей без совести и чести… Только не понятно, какого черта она лезет к нам… не отдерешь…
— Она, видимо, поставила перед собой высокую цель быть вашей совестью, — пошутил Кирилл.
— Нет, уж лучше вообще без совести, чем с такой.
— Ее муж, по всей вероятности, тоже неудачник?
— Совершенно верно. Его все используют на побегушках, но он тщится что-то из себя представлять. Вообще, мерзкая парочка, — скривившись, добавил Вадим.
— Если ты не против, то я заехал бы к тебе на днях в офис, поговорить, — предложил Мелентьев.
— Да, пожалуйста! — с готовностью отозвался Вадим. По правде сказать, я буду очень рад, если тебе удастся пролить свет на причину гибели Виктора. Ленка на меня так косится… И за что? — пожал он плечами. — Ну, никакой вины не чувствую.… Разве только в том, что именно мне на глаза попался дурацкий рекламный проспект этой похоронно-туристической фирмы «Каскад».
— А как он тебе попался на глаза? — спросил Мелентьев, а сам подумал: «Антон прав: смерть Усова весьма негативно отразится на его фирме».
— Да никак… В офисе у себя на столе увидел… Наверное, секретарша положила. Сейчас масса таких проспектов по почте приходит…
— А что тебя в нем привлекло?
Вадим задумался.
— Знаешь, все сидишь на работе и порой начинаешь сомневаться, мужчина ты или крыса офисная. А тут — такие захватывающие пороги предлагают! Мне, вообще-то, уже давно хотелось попробовать. Даже думал отправиться в США, но там уж очень сложный маршрут, для новичков не годится. Вот я и решил сначала здесь себя испытать и для компании пригласил Виктора. А он взял и согласился, — вздохнул Вадим.
— Понятно, — задумчиво произнес Кирилл.
— Сейчас все уйдут, останутся самые близкие. Если хочешь, тоже можешь остаться, — предложил Вадим.
— Нет, я уже увидел все, что хотел. Значит — на днях я к тебе заеду, — пожимая ему руку, напомнил Кирилл.
— И кто же это? — глядя в спину уходившему Мелентьеву, пропела Софья, подойдя к Вадиму.
— Частный сыщик! — зло отрезал тот.
— Ты, что ли, нанял?
— Я!
— Лучшая защита — нападение, — прищурив глаза, прошептала она.
— Софья! — возмутился Вадим.
— Красивый мальчик… — со знанием дела томно выдохнула она и, помолчав, небрежно бросила Вадиму:
— Я, пожалуй, не стану оставаться на этот поминальный обед.
— Софья! Как же?.. — растерялся тот, пытаясь удержать ее за руку.
— Осторожно! — насмешливо сказала она. — Твоя утка идёт!
Вадим резко одернул руку, и Софья не замедлила удалиться.
— Вадим! Ну, где же ты? — захныкала его жена Анна. — Ах, какой ужас!.. Он взял ее под руку и повел в столовую. «И в самом деле: идет-переваливается, будто утка», — раздраженно подумал он.