Все же пусто в кармане вчерашнем,Даже если он плотно набит,Что сказать позапрошлым домашнимМне на их укоризненный вид?
Что наступит – еще непонятно,А наступит, приму ли вполне,День грядущий глядит виновато,Дню минувшему равен в вине.
* * *
Когда уходит день – из глаз, вовне, наружу,Когда выходит ночь на небо, не спеша,Причастность ли судьбе минутной обнаружу,Когда не говорит, а молится душа.
Когда повремени – и вслед забудешь слово,И только позови – надвинется покой,Не тот, что знак любви, а тот – первооснова,Текущий под землей невидимой рекой.
И в нем купай коня и женщину открыто,И с виду утони, уверив близких в том,А сам потом ступай по краешку зенитаДорогою любой, ведущей в отчий дом.
И будет день и час, и красный конь прискачетИ грянет о порог железным каблуком,И пусть с его спины дитя зовет, и плачет,И в шею бьет коня бессильным кулаком.
Они теперь твои, они твоя забота,Легко их потерять и никогда – вернуть,Ты выйди навсегда, открой скорей ворота,Пока еще ничей лежит, дымяся, путь.
Спеши взлететь в седло, дитя рукой окутай,Животное гони, но не сходи с ума,Да… Женщина еще… – Измерь ее минутой,Не жди, не вспоминай. Она дойдет сама.
* * *
Как же биться было раноИ усердствовать в труде.Не читай, Иван, Корана,А иначе быть беде.
Не лишай себя порока,Замышляя чин большой, —Жить учиться у ВостокаИ легко кривить душой.
Виждь подобье и поддержкуВ псе, виляющем хвостом,Выдавай ферзя за пешкуИ игру – за жизнь потом.
Был стакан. И нет – осколки.Свет пронзает, как стекло.Было время треуголки,Было время. Истекло.
Истекло? Куда? В посуду.Истекло зачем? Затем.Время нынче самосудуИ осколки – тема тем.
Не читай, Иван, Корана.Пса приблудного пои.Две версты до Тегерана,Где ровесники твои.
* * *
Весь мир – причинаСтиха и прозы.Горит лучина,Трещат морозы.
Замерзла речка,Замерзла птаха.Погасла свечка,Лучина, Таха.
Ничто на светеНе минет тлена.Прошла Мария,Пройдет Елена.
Что после света?Что после праха?– Опять Мария…Елена… Таха…
* * *
В. Скуратовскому
Остывает свод небесный —Холода.Нынче речи неуместны,Господа.
Те возвышенные речиХороши,Если бронза, если свечи…Две души.
Если голос дан от Бога,Если честь.И в грядущее дорогаТоже есть.
«Дили-дон» – бокалов пенье.Нынче май.Скоро пост, потом Успенье,Дальше – рай.
«Дай, любимый, погадаю!»– Погадай.«Я сегодня умираю».– Умирай.
Год семнадцатый за гробомПобредет.Наша гордая Ниоба —Этот год.
«Дили-дон» – еще немножкоМне налей.Лица белые в окошкеФонарей.
И октябрь в окно стучится,Прост и прям,Пожелтевшею страницейТелеграмм.
«Дили-дон» – заупокойныйЗвон и бой.Если можно, то достойно,Милый мой.
Если можно, то немногоПогоди.Обрывается дорогаВпереди.
Остывает свод небесный.Холода.Дальше речи неуместны,Господа…
* * *
Когда метель стемнеет за окномИ Божий свет исчезнет и растает,Приходит женщина, потомЕе партнер лениво прилетает.
И мы втроем садимся за чаи,Не спим, молчим и курим папиросы,И вот уже ответы не моиИдут на ум не на мои вопросы.
Они враги, они уже давноНе ищут то, что мне необходимо, —Понять, зачем постелено сукно,И всё в слова легко переводимо.
Сидим и пьем – лениво, не спеша.Чужой ему, я для нее – забава,Зажата с двух сторон моя душа —Ошую он, она, как должно, справа.
Но иногда она коснется головы,Губами тронет у меня запястье,И я пойму, что на краю МосквыВозможно незатейливое счастье.
И целый век продлится этот миг,И хмыкнет он, и оторвет за косы,И скажет: – Цыц, бездарный ученик,Ответь сначала на мои вопросы.