Балдуин пожал плечами, отвернулся и пошел к Заврелу, не оглядываясь назад. Но в его ушах, как скребущая когтями крыса, скрипели слова: золото, золото...
Скапинелли остался сидеть у стола, беззвучно посмеиваясь. Он сидел и ждал. Видимо, он был уверен, что Балдуин вернется. Он даже повернулся к дому тощей, сгорбленной спиной и принялся чертить странные знаки на песке тростью черного дерева.
Пудель Балдуина выскочил в сад и начал носиться взад-вперед, обнюхивая траву. Завидев Скапинелли, он яростно залаял, вскочил передними лапами на стул старика, скалился, рычал, вновь лаял, обнажая зубы до десен, и никак не хотел успокоиться, пока один из студентов не схватил его за ошейник и не увел его в дом. Но пес продолжал рваться обратно, рыча и взлаивая.
А Скапинелли не шевельнулся. Кельнерша Божена было подошла к столу, вопросительно поглядела на старика, но когда он ухмыльнулся ей, девушка вздрогнула и с гримасой отвращения убежала прочь.
— Хе-хе-хе, — блеял старик, барабаня сухими пальцами по столу и озираясь с наглой усмешкой.
Над садом закружил ворон. Возле стола Скапинелли он опустился на землю, тяжеловесно, с надменным видом поскакал к ножке стола.
— Би, би, би, би! — поманил его старик с благодушной ухмылкой и потрогал птицу длинным пальцем. Ворон вдруг вспорхнул на столешницу, начал прохаживаться, склевывая крошки.
— Славный парнишка! — сказал ему Скапинелли — Ты ведь мне верен, так? Ты и сегодня исполнишь свои обязанности? — Ворон запрыгнул ему на плечо, бойко захлопал крыльями. — Да, знаю, ты — верная душа, парнишка! — привечал его старый ростовщик. Черная тварь, посидев немного, коротко каркнула и, взмыв над садом, улетела к лесу.
Скапинелли, опираясь подбородком на руку, смотрел ворону вслед.
В его взгляде, как во взгляде пастуха, стерегущего стадо, было что-то настоятельное, — казалось, он держит птицу на невидимой нити и направляет ее полет... Когда он обернулся, Балдуин уже шел к выходу из гостиницы. Старик мгновенно вскочил и приблизился к уходящему с полупоклоном.
— Куда вы так спешите? — спросил он, с заискивающей улыбкой заглядывая студенту в лицо.
Балдуин уклонился от его вытянутой руки и быстро вышел из сада, надвинув козырек почти на глаза.
Коляска Скапинелли все это время простояла у ворот. Кучер с равнодушным видом восседал на козлах и с пустым выражением на лице глядел вдаль, насвистывая какую-то мелодию. Скапинелли махнул ему рукой, но садиться в коляску не стал. Торопливо и неуклюже заковылял он следом за Балдуином, который, не оглядываясь, шагал в сторону города.
— Нет, — шептал старик, — не спешите так, господин студент, погодите минутку... Скапинелли может все, сделает все, что вам нужно... Золото... Золото...
Когда Лидушка чуть позже вышла на дорогу, ища глазами Балдуина, она разглядела его уже вдали — исчезающим, вместе со Скапинелли, на опушке леса. Коляска ехала следом, две худые клячи медленно тащили ее за хозяином.
* * *
Они шли рядом вдоль опушки. Справа Балдуин, слева — не знающий угомону, темпераментно жестикулирующий Скапинелли. Теперь Балдуин слушал его внимательно.
— У меня есть кое-что для вас, дружок! — скалился Скапинелли из-под высокой шляпы. — Вы еще удивитесь!
— Девица? Женщина? Для любви или для брака?
— То и другое...
— Да вы мастер на все руки, старина! — смеялся студент. — Как хоть выглядит моя будущая избранница? Хороша?
— И не спрашивайте. Увидите сами!
— Богата? Знатна? Элегантна? Умна?
— Все увидите, все...
Скапинелли остановился, Балдуин тоже, заметив на костистом лице печать глубокого размышления, в которое вдруг погрузился старик.
Вдали послышался звук охотничьего рога. Скапинелли обернулся, крепко ухватил Балдуина за руку и другою рукой настойчивыми, словно царапающими движениями принялся быстро вычерчивать в воздухе странные знаки. Балдуин не мог понять, что означает причудливое поведение старого ростовщика.
Они были в лесу не одни. Ниже пологого заросшего склона расстилался до горизонта обширный луг, там и сям усеянный группами деревьев и кустов; кое-где стояли болотца и струились узенькие ручьи. Борзые гнали по лугу затравленного, усталого зверя, в котором зоркий глаз Балдуина определил сильного кабана-секача. Издали, из-за деревьев, доносился собачий лай, отрывистые выкрики, оттуда тоже спешили преследователи, они хотели настичь, окружить бегущего зверя...
А, травля кабана! Свора огромных бело-тигровых догов вылетела на луговину и, перепрыгивая через мелкие рытвины, продолжала гнаться за зверем. Собаки лаяли, псари с криком следовали за ними. Показалась группа нарядных, одетых в алые фраки всадников, по всей видимости дворян. Процессия стремительно пронеслась мимо Балдуина и Скапинелли.
Конечно, это были господа из того сословия, что, не ведая нужды, разъезжает на благородных скакунах под звуки рогов и труб — молодые и постарше, они носили одинаковую одежду — алые фраки, высокие лакированные сапоги со светло-желтыми отворотами. Следом проскакали, сидя боком на дамских седлах, и несколько участвовавших в охоте женщин, одетых в развевающиеся длинные амазонки.
Кабан пробился сквозь кусты, проскочил болотную лужу и из последних сил нырнул в лес. Псы с неистовым лаем уже обходили его. Размахивая свистящим хлыстом, вперед вырвался рослый дворянин. Балдуин на мгновение увидел в ярком солнечном свете его лицо — голубые глаза, тонкие пепельные усы. Затем вся компания, под аккомпанемент топота копыт и гомона своры исчезла за деревьями.
Балдуин еще видел, как последние всадники въезжали по склону. Пальцы Скапинелли намертво вцепились в его рукав. Наклонившись вперед и дрожа от возбуждения, старик следил за охотой.
— Сейчас, — сказал он и потянул Балдуина за собой, — пошли, посмотрим...
Балдуин пошел за ним вглубь леса; впереди мелькали между деревьев красные фраки; пронзительно пропел рожок. Ла-ла-ли...
— Загнали, — вздохнул старик, — кончено. Сейчас будут возвращаться. Смотри!
Они ждали, остановившись на опушке. Охотники, видимо, собрались в кучу вокруг добычи. Потом вся компания двинулась обратно, понеслась по широкой просеке, выводящей на луг.
Украшенная зелеными ветвями повозка, в которой сидели, весело переговариваясь, псари-загонщики, проехала первой. На ней же лежала и добыча — огромный секач. За повозкой — на сворках у конных псарей с пиками — проследовали собаки: борзые и доги. Проскакал светлоусый предводитель охотников, следом, разрозненными группами — остальные господа и дамы.
Рядом с предводителем ехала на сером в яблоках жеребце молодая женщина. Балдуин в жизни не видел столь утонченной, изящной фигуры, такого точеного профиля. Длинные, темные, кудрявые волосы обрамляли ее цветущее, разрумянившееся от скачки на лесном воздухе и охотничьего азарта лицо. Темно-голубые глаза, глубокие как сказочные озера, мечтательно устремлялись вдаль.
Кавалер с дубовым венком «короля охоты» на шляпе что-то говорил ей, но юная дама едва ли его слушала. Она не смотрела на него, очевидно, погруженная в свои мысли.
— Ну? — пропел Скапинелли, слащаво улыбаясь, когда пара скрылась за деревьями. Взгляд его красноватых лишенных ресниц глазок сделался вкрадчивым, как у сводника. — Ну? Она тебе нравится, сынок?
Балдуин не расслышал вопроса, так он был потрясен восхитительным видением.
— Это и есть твоя богатая наследница! — проблеял ростовщик, прихлопывая его по руке.
Балдуин возмущенно отстранился.
— Что за шутки, старый плут? — сердито вскричал он. — Ты надо мной издеваешься?
— А вот увидишь...