Я вспомнил эти слова и мысленно согласился с Грабалом — пивная действительно была деспотически шумной. Я кое-как разминулся с официантом, несущим на распятых пальцах огромные тарелки и балансирующим между столами и такими зеваками, как я, не хуже канатоходца, и вышел на свежий воздух.
Башни на мосту вроде бы симметричны — но стоит приглядеться, как с удивлением видишь: не тут-то было. И башни несимметричны, и шпили — неодинаковы. Или вот еще — стоит на холме огромный собор, а идеальная точка зрения на него находится там, где человеку быть решительно невозможно: в воздухе над оврагом. Спрашивается — откуда и как наблюдал за постройкой архитектор? И каким зрением обладал, сумев поставить собор именно так, чтобы из-за реки — с единственного пятачка, который находишь только однажды, — он вдруг поплыл на тебя, и закружился, и заиграл ребрами, и стал царапать небо колпачками своих чернильниц — благо, что царапает небо распятьем? Не дает ответа, морочит и тянет в углы и закуты, водит за нос, покуда не вытолкнет на Злату уличку, у которой ни выхода, ни входа — а только дома, да и те за номером 13, где Кафка снимал себе угол.
Глеб Шульпяков «Выход в город»
День в конце сентября был просто замечательным. Светило нежаркое осеннее солнышко, укладывая уже длинные тени от башен и шпилей поперек улиц, в воздухе был разлит аромат прелых листьев, речной воды, нагретых старых камней и жареного мяса из открытого настежь окна ресторана напротив. Я вдохнул всю эту прелесть в себя и без всякой цели повлек свое умиротворенное тело дальше — сливаясь с потоком энергичных туристов, старающихся за несколько дней обежать всю необъятную Прагу, гонимых призывными кличами расторопных гидов, устремившихк небу бесполезные сегодня — сухим и солнечным днем — зонты, вложенные, правда, в чехлы, будто кинжалы в ножны, и играющие пока роль ориентиров для зазевавшихся отстающих.
Плотная масса низкорослых представителей Дальнего Востока (я так и не научился различать японцев, корейцев и китайцев), напористо двигающихся за своим «Моисеем» с зонтом в руках, повлекла и меня по забитой народом Карловой улице в сторону Староместской площади. Сопротивляться было бы неразумно, ведь я для себя давно решил, что мне все равно, в какую сторону идти. Что ж, пойдем к сакральному центру Праги, но уже нацеленный ищущий глаз непроизвольно выхватывал по пути вывески ресторанов, которые могли оказаться в моем списке посещений. Правда, я уверен, что цены в ресторанах на Старомаке (так называют площадь местные, а я в Праге уже бывал столько раз, что могу позволить себе и такой сленг) самые высокие, не считая, конечно, помпезных, или, как я их называю, «дворцовых» ресторанов в самых дорогих отелях города. Ага, вот и «Черный принц», расставивший свои «шатры» прямо перед Орлоем — башней со знаменитыми пражскими часами-курантами.