Самый трудный момент, как я уже, наверное, не раз, тяжело вздыхая, говорил — это решить, выйдя из очередного предприятия общественного питания, куда идти дальше. Как только в мозгу вспыхнет новая цель, сразу же чувствуешь облегчение, и дальше дело за малым — дойти, найти и увидеть. Вот и сейчас, закрыв дверь в шумный «Бредовский двур», я замер в нерешительности — куда же дальше?
, а оттуда уже рукой подать до пивовара “У медведей”. Я вышел на Вацлавскую площадь и пошел вниз, вспоминая, что “Пинкас” находится в том же самом доме, что и большой музыкальный магазин, где я в первый день в Праге добыл для сына флейту и барабан. Что ж, по знакомой дорожке можно и с закрытыми глазами дойти.
В 1843 году пан Якуб Пинкас, пражский еврей, уважаемый портной, шивший церковные мантии для францисканского монастыря, услышал о новом пиве, которое недавно начали варить в Мештянском (городском) пивоваренном заводе в Пльзени. Он договорился со своим приятелем Мартином Сальзманном, чтобы тот привез ему на пробу два ведра этого пива. И пиво, как вы, уважаемые читатели, уже знаете, оказалось совсем не похожим на все, что пили до сих пор. Правильно! Это ведь был “Пльзеньский праздрой”, или, как его величали по-немецки, “Пилзнер Урквелл”.
Якуб Пинкас был так очарован новым пивом, что дал попробовать его своим друзьям из числа весьма уважаемых пражан. А так как тем, в свою очередь, новое пиво показалось бесподобным и они захотели пить его со своими друзьями постоянно, то Якуб Пинкас решительно бросил портняжить на монахов и занялся новым, прибыльным для себя делом, открыв собственную пивную “У Пинкаса”.
В те времена пиво привозили и хранили в подвалах пивной в надежных дубовых бочках. Говорят, что эти бочки сохранились до сих пор и что именно они придают настолько особый вкус классическому “пилзнеру”, что к “Пинкасу” идут как в неповторимую пражскую пивную.
Салат пражский
Потребуются: телятина (жареная) — 150 г, свинина (жареная) — 150 г, огурцы (солёные) — 150 г, лук репчатый — 1–2 шт., яблоки — 100 г, перец, майонез, сок лимона. Все компоненты нарезать полосками, полить лимонным соком или уксусом и перемешать с майонезом.
Поклонников нового пльзенского пива день ото дня становилось все больше и больше, и вскоре пивная уже не могла вместить всех желающих, и пан Пинкас вынужден был войти в огромные траты, чтобы приобрести в 1876 году соседний с пивной дом № 756. Что уж там произошло в семье Пинкасов позже, неизвестно, только с 1882 года пивная переходит в собственность семьи Брабцовых, но имя Пинкаса уже прочно слилось с рестораном, поэтому он теперь называется Брабцовый плзеньский ресторан “У Пинкаса”. Пан Брабец был известным барменом и долгое время, почти полвека, состоял членом чехословацкого содружества барменов (пивников) “Гостимил”.
Среди постоянных посетителей этой пивной за полтораста лет с хвостиком побывало много известных личностей, о чем свидетельствуют записи в книге гостей, которой ресторан очень гордится. В ней множество имен, составляющих славу Чехии и Праги — артисты, писатели, поэты. К сожалению, мы мало кого знаем, но вот одно имя оказалось мне не просто знакомо, а очень дорого — писатель Франтишек Лангер. Еще в детстве я прочел его книгу “Розовый Меркурий” и под ее впечатлением на всю жизнь заболел коллекционированием марок. Франтишек Лангер был современником Карела Чапека и Ярослава Гашека, но ему повезло прожить гораздо дольше. Во время Первой мировой войны он попал в русский плен и потом прошел весь путь чешских легионеров. Во Вторую мировую эмигрировал во Францию, а потом в Англию, где на посту начальника медицинской службы чехословацких воинских частей дослужился до звания генерала. В эти же годы он написал книгу “Дети и кинжал”, которая принадлежит по праву к лучшим произведениям чешской литературы, посвященным борьбе героев Сопротивления. Одним из первых Лангер был удостоен почетного звания народного деятеля искусств Чехословакии, введенного, как мне кажется, по аналогии с советскими званиями “народный артист”, “народный художник” и прочие, хотя у нас они не присваивались писателям.“У Пинкаса” частенько бывал и Богумил Грабал, здесь во времена опалы он встречался с друзьями и передавал им свой самиздат.