Валентин Антонов “Ян Свитак. Смерть у костела Св. Мартина”
Ну вот он и наступил — последний день моего необыкновенного, незабываемого, короткого, но страшно утомительного путешествия по пражским улочкам, площадям и мостам, башням и готическим подвалам, в которых спрятаны уютные и хлебосольные рестораны и пивные, корчмы и господы, которым несть числа…
Сколько же я так и не успел посмотреть и рассказать! Но знал ведь с самого начала, что не объять мне это море, эту бесконечную тему, тем более в такой сжатый, установленный мне случаем срок.
Но как бы там ни было, у меня сегодня запланирован целый список обязательных мероприятий, которые всегда скапливаются на последний день, особенно у такого неорганизованного человека, как я, и среди них номер один — это посещение простецкой с виду корчмы, недорогого и неброского заведения, но на самом деле очень не простого для тех, кто в курсе.
И называется она — “У парашютистов” (Resslova 7 Nové Město).
Я уже не раз проходил мимо нее и большого темного здания рядом — кафедрального православного храма Кирилла и Мефодия, что на Рессловой улице по пути от Карловой площади к Влтаве, или к “Танцующему дому”, кто куда идет.
На стене храма висит мемориальная доска с именами парашютистов-чехов, заброшенных из Англии, которые готовили и участвовали в покушении на наместника Гитлера в Чехословакии Рейнхарда Гейдриха во время ее оккупации Германией. Все они погибли в подвалах этого храма, где их скрывали церковные служащие. Группу выдал предатель, после смерти парашютистов были также казнены и священнослужители, укрывавшие патриотов от немцев.
Я, казалось, всегда знал какую-то историю о покушении на гаулейтера Богемии и Моравии (так в те времена немцы называли оккупированную Чехословакию) Гейдриха, но только теперь, наткнувшись на мемориальную доску и заглянув как-то по пути в переполненную по случаю вечернего времени пивную “У парашютистов”, превращенную ее хозяином Даниэлем Гендрихом (не слишком ли случайное совпадение фамилий?!) в настоящий музей этого подвига, всерьез заинтересовался историей того, что чехи назвали потом “Гейдрихиадой”. В крипте (в подземелье) храма Кирилла и Мефодия находится национальный музей этого карательного движения, которое последовало по приказу Гитлера в отместку за убийство его наместника и любимчика. Правда, попасть в него мне как-то не удалось — в этот раз у меня были другие планы и объекты для посещения.
А вот в пивную я пришел специально сегодня и выбрал для посещения дневное время, и угадал — в пивной было всего несколько посетителей. В первом небольшом зальчике я устроился сначала в полном одиночестве, а во втором, за столиком в углу, играли в карты явные завсегдатаи — они были здесь у себя дома.
Все стены пивной увешаны экспонатами этого импровизированного музея — фотографии парашютистов, фотографии эсэсовцев на улицах Праги, газеты того времени, амуниция и остатки оружия, которые явно раскопаны спустя много лет после войны. Что здесь на самом деле принадлежало реальным участникам событий, а что используется просто в качестве экспонатов-иллюстраций, разобрать мне было трудно. Все-таки это не музей, а пивная, и читать подробно все надписи и подписи над головами мирно пьющих пиво чехов мне не хотелось.
За стойкой бара, за вычепом, хозяйничала молодая женщина. Она принесла мне меню, кружку темного “Козла”, столь полюбившегося в моих странствиях по ресторанам и пивным, и корзинку со свежими воздушными кренделями с хрустящей корочкой в крупных кристаллах соли. Это, как я понял, чтобы в ожидании заказа — а я, несколько ошеломленный огромным выбором и невероятной дешевизной блюд, заказал, явно не подумав и переоценив свои возможности, запеченную индюшачью ляжку с овощами — не очень скучал, да и к пиву эти кренделя были очень хороши.
Пока я озирался по стенам и экспонатам, прихлебывая пиво и закусывая хрустящими кренделями, индюшка была доведена в печи до кондиции и предстала передо мной в большом глубоком “пекаче” (противне) с пылу-жару, не перестав еще шкворчать маслом, с горкой свежих овощей, яблочного хрена и двух видов горчицы. Нога была килограммовая, так что мне предстоял тяжкий труд по ее поеданию, а пока я отвлекся на это дело, вы прочтите историю этого покушения, которую я сумел раскопать в анналах.