Король снова скептически приподнял бровь, на лицах остальных дворян тоже отразилось недоверие. В самом деле, как толпа врагов может попасть в город так быстро? С башен Каэр Зодана часовым далеко видать, время ударить в набат, закрыть ворота и поднять мосты можно пятьдесят раз, но гонец ни слова не сказал ни про какой набат. Складывалось впечатление, что враг оказался на улицах города абсолютно внезапно.
— И что же это были за воины?
— Не знаю я, ваше величество, никогда не видывал таких. Росту они огромного, никто в этом зале темечком своим до… — он повертел головой по сторонам и смерил взглядом Кархада как самого высокого из присутствующих: — ну вот этот вот господин рыцарь, пожалуй, ростом будет таков, что тем воинам головой до подбородка достанет. Но в плечах они все вдвое шире будут… с наплечниками ежели смотреть.
— Орки, что ли? — догадался генерал Кагэмир.
— Нет-нет, благословенный господин, то были не орки. Я видел орков не раз, и как они дерутся — тоже видел лет пятнадцать назад. Орки не носят тяжелой брони, а эти — с ног до головы в железо закованы, и каждый из них шагал так, что земля дрожала. И тут из-за поворота городская стража появилась, и с ними несколько конных солдат — так их просто смели. Вот так — мах топором здоровенным! И троих сразу! Трупы во все стороны полетели! Мы с господином Барулом сразу же на карачках за бочки упрятались — а на нас сверху труп лошадиный! Едва не задавило нас. А мы-то в десяти шагах были, вон оно как лошадиные трупы раскидало! Эти огромные воины просто расшвыряли стражу — и дальше в наступление бросились! Прямо ко дворцу королевскому!
— И что потом?
— А дальше я хотел хозяина из-под лошадиного трупа-то вытащить — ему ногу придавило. А он достает из кармана кошелек, дает мне и говорит: бери лучшего коня и скачи в столицу, да во весь опор. Предупреди короля. И я поскакал. Три дня и две ночи, шесть лошадей сменил, две загнал…
— Как они выглядели? На каком языке говорили? Может, что кричали? Опиши их доспехи и оружие! — велел генерал.
— Большие очень. Как орки. Доспехи у них все разные, металл тяжелый, крепкий, в черное покрашен и красное, и разукрашены все черепами, рогами, клыками ужасных тварей. Оружие — мечи, топоры и булавы вот такой вот длины! И тяжеленные, а махали ими так, что свистело аж! И это, так вышло, что я выехал теми же воротами, какими они вошли… Вся охрана убита, решетка была опущена, но я сквозь нее проехал легко: ее проломили. Или прорубили. И мост, думается мне, охрана пыталась поднять, потому что обе цепи — перерублены были…
Присутствующие переглянулись, затем генерал напомнил:
— А крики, кличи, слова хоть какие?
— Ничего, я не слыхал от них ни звука. Они дрались и убивали молча, показалось мне, что был один из них вроде как главный, но как вожак волков, то есть, видно, что главный, но молчит. И действовали они слаженно весьма.
— Это все? — спросил король.
— Все, ваше величество, я не видел ничего больше.
— Так они пришли, получается, с запада? Со стороны Талсидонии, так? — уточник Кагэмар.
— Они вошли через те ворота, через которые мы с хозяином всегда въезжали, — уточнил Тонтус, — но когда скакал я — вдоль дороги никаких знаков войны не видал. Там люди даже не знали, какая беда с их столицей произошла. Но могли они и лесами пройти. Я не ведаю, сколько всего этих страшных воинов было — но мимо меня их пробежало не то тридцать, не то пятьдесят… А такой отряд — не войско, можно через лес провести незаметно. Тем более, что эльфов в лесах Зоданги мало.
— Ладно, — кивнул король и распорядился: — гонца накормить и на отдых устроить. Ежели еще понадобится — позовем. И немедля созвать сюда весь мой совет, ну, пока только тех, что в городе. И Криштана с Гэрри отыскать в первую очередь!
Норлашу в жизни выпало немало лишений: не любят люди колдунов. Люди вообще не любят никого сильнее, талантливее, счастливее себя, а уж магов, которым выпадает редкий талант и вытекающие из него возможности — и подавно. Ну а чернокнижники и вовсе не могут рассчитывать ни на что, кроме ненависти, даром что любой король по количеству загубленных жизней даст фору самому отпетому демонологу.
Больше всего Норлаша в этом положении дел возмущало даже не количественное соотношение. Короли губят тысячи людей, своих и чужих, ради своих амбиций, властолюбия, алчности, славы и прочих суетных дел. Чернокнижники, конечно, тоже не прочь жить в комфорте и богатстве, но их мотивы совсем другие. Жажда познания — вот сила, что движет ими. Чернокнижники добыли множество сведений, людям ранее недоступных, открыли многие законы мироздания. Но за это — всеобщая ненависть. И даже гребаные жрецы вовсю используют в своей символике и амулетах руны и глифы, открытые чернокнижниками, не забывая при этом всячески гнобить последних.