— Ты разве не знаешь его историю? Ты же ее, помнится, и привез от эльфов. У Р'Энкора есть одна причина ненавидеть людей лютой ненавистью. Если бы, положим, орки убили твоего отца — ты ненавидел бы их до гроба, не правда ли? А ненависть Р'Энкора стократ сильнее.
Кархад состроил понимающую гримасу:
— Это да, что дроу хорошо умеют — так это ненавидеть…
— Не потому. Когда ты теряешь одного из самых дорогих тебе людей — у тебя остаются остальные самые дорогие и другие, менее дорогие, но все равно дорогие. У Р'Энкора только отец и был. Он разом потерял все, чем дорожил, ты понимаешь, Карх? Все. И теперь в его душе только боль и пустота.
— Да я просто ушам своим не верю! Ты… Ваше высочество, вы… защищаете этого мерзавца?!
Принцесса скептически на него посмотрела.
— Вообще-то, короли именно этим и должны заниматься — защищать своих подданных. Скажи, Карх, как ты собираешься носить по стране справедливость, если не можешь разглядеть в Р'Энкоре жертву, а не преступника? А он и есть жертва человеческой жестокости, ненависти и несправедливости. И не обманывай себя: в нем нет ничего ужасного и монструозного. Был бы ты на его месте — стал бы таким же.
— Ладно, я сдаюсь, — развел руками Кархад, — но не могу понять, как вы собираетесь с ним сладить, если это мне не по плечу. Он понимает только силу и уважает только силу.
Мирдана пожала плечами:
— Ничего сложного. Я всегда со всеми хорошо лажу. И тебе тоже станет проще иметь с ним дело, если ты будешь видеть в нем Р'Энкора, а не «проклятого дроу».
Рыцарь согласился, но про себя подумал, что Р'Энкор как-то уж слишком быстро втерся в доверие к принцессе.
Несколько позже явилась пара посыльных стражников: принесли золото. А когда за окном ночь окончательно спустилась на землю, Кархад сумел переговорить с Р'Энкором без свидетелей.
— Вот твое золото, — без предисловий сказал он, вручив эльфу мешочек с монетами.
— Убийца не взял? — уточнил тот, пряча деньги.
— Как ты догадался?
Р'Энкор пожал плечами:
— Подозревал, что все может быть хуже, чем кажется. Как его убили?
— Клинком в затылок, скорее всего метательным. Чистая работа.
— Стало быть, наш враг ограничен в помощниках, но накоротке с оружием, — подытожил дроу.
— Почему ты так решил? — удивился Кархад, — нанять головореза — дело не особо затратное…
— Потому что убили моего помощника, а не меня, хотя если убить меня — то и дело решено. Убийца точно знал, кто я такой и что он против меня не потянет. Если б был нанят головорез — целью был бы я, ведь головореза, если не выгорит, не жалко.
— Разумно…
— Я всегда говорю разумные вещи, если ты до сих пор этого не понял.
— И что теперь?
— Что-то придумаю. А ты теперь оглядывайся на всякий случай, будь настороже. Если заговорщик узнает, что мы заодно — ты можешь стать следующим.
Кархад же подумал, что теперь шлем будет не только скрывать обрубленное ухо, но и защищать затылок.
Ночь перевалила за середину, когда вернулся барон Гэрри с колдуном, и по дворцу прокатился сигнал призыва. Дворяне, до того отдыхавшие в гостевых комнатах после ужина, начали вновь собираться в зале совета. Кто-то даже настоял, чтобы на всякий случай при допросе присутствовал жрец Арианта, потому главного жреца немедленно привезли из ближайшего храма.
Колдун был с виду довольно благообразный человек лет пятидесяти, в потрепанном балахоне, худощавый, с резкими чертами лица и умными, глубоко посаженными глазами.
— Прибыл, понеже ваше величество рассудило так повелеть, — поклонился он королю, — чего изволите?
— Изволю, дабы ты, чернокнижник, поведал нам про демонов, — распорядился король.
— Эм-м-м… И что же я должен о них поведать?
Дэнбар чуть задумался, формулируя вопрос, а потом махнул рукой:
— А давай, посол, рассказывай еще раз свою историю.
От Кархада не укрылось, что маг смотрит на посла как-то очень уж неприязненно.
Когда рассказ был закончен, король кивнул магу:
— Вот теперь, чародей, я хочу, чтобы ты рассказал нам, как может быть такое, о чем посол говорил, и как нам бороться против чернокнижника Норлаша и демонов в его услужении.
Маг развел руками:
— А как быть, если я не поверил ни единому слову? Мне в высшей мере странно, что здесь собравшиеся неглупые люди поверили, хотя по мне — байка байкой. Этого быть не может… по многим причинам.
Посол попытался возмутиться, но Ринц, продолжающий играть роль великого дворянина, его сразу заткнул.