— Они такие обычные, какими Вы захотите, чтобы они были! — крикнул в ответ матрос-надсмотрщик.
— Однако они даже не заклеймены, — заметил косианец. — И пока без ошейников!
— К этим деталям скоро проявят внимание, — засмеялся парень.
Вот относительно этого я нисколько не сомневался. Гореане необычайно щепетильны и эффективны в таких вопросах. На мгновение пораженная Публия и испуганная Клодия даже прекратили извиваться. В конце концов, мужчины говорили об их собственных клеймах и ошейниках!
— Двигайтесь, — прорычал им надсмотрщик.
И они испуганно заерзали в цепях и ремнях, как и положено послушным рабыням. На пирсе их действия были встречены веселым смехом.
— Давайте-давайте, извивайтесь! — бросила им рабыня с причала.
— Дергайтесь! Извивайтесь, кейджеры! — крикнула другая.
— Вы что, не знаете, как надо извиваться? — засмеялась третья девица.
— Как получилось, что эти две шлюхи оказались на носу? — полюбопытствовал другой мужчина, по виду тоже косианец.
— А не плохо у них получается, — заметил подошедший первым.
— Медленнее, — скомандовал рабыням надсмотрщик.
— Ай-и-и! — восхищенно выкрикнул кто-то на причале.
— И все же, почему Вы вывесили на носу этих двоих? — не отставал второй косианец.
— Замерли, — приказал матрос двум рабыням, и те неподвижно повисли, под выставленными за борт брусьями, высоко подняв руки над головами, отчего их вытянутые в струнку, упакованные в кожу и цепи тела, казались еще красивее и соблазнительнее.
— Превосходно! — возбужденно выдохнул первый из косианцев.
Надсмотрщик дважды экспансивно взмахнул смотанной плетью, указав поочередно сначала на левый борт, потом на правый, как бы привлекая внимание, висящим там фигурам двух прекрасных рабынь.
— А разве Вы сами не можете предположить? — поинтересовался он назойливого мужчину.
— Да! — воскликнул тот.
— Разве они не достойны того, чтобы украсить форштевень? — спросил матрос, обращаясь к толпе.
— Да! — послышались возбужденные мужские крики.
Трудно было не согласиться с их мнением, женщины действительно были достойны этого, и не только благодаря соблазнительности их, столь хорошо выставленных фигур, но теперь и отлично видимой красоте их лиц.
Я заметил в толпе рабыню в откровенной тунике, больше похожей на тряпку, которая, прижавшись носом к мужчине и потираясь лицом о левое плечо, усиленно пыталась отвлечь его от вывешенных рабынь. Невольница изо всех сил старалась привлечь внимание своего хозяина к рассмотрению своего собственного, весьма значительного очарования.
— Но, впрочем, есть и другая причина! — намекнул матрос.
— О-о? — заинтересованно протянул спрашивавший.
— Эту назвали Публией, — сообщил надсмотрщик, — а эту Клодией.
Каждый раз, называя имя рабыни, мужчина легким движением кисти посылал вниз кончик плети, щелкнув им сначала Публию, а потом и Клодию. При каждом таком прикосновении, скорее игривом, чем болезненном, невольницы дергались в страхе. Обе они уже успели почувствовать, что такое плеть, а Клодия так всего несколько енов назад. Столь бурная реакция рабынь вызвала еще одну волну смеха.
— Они были обе, еще недавно были свободными женщинами Форпоста Ара, — продолжил матрос. — Публия посмела одеваться таким способом, чтобы была скрыта ее каста, каста Торговцев.
Косианец, тоже оказавшийся торговцем даже вскрикнул от гнева.
— Она ни хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что она была богата! — добавил надсмотрщик.
— Ну теперь-то она не богата! — усмехнулся кто-то из толпы.
— Пускай-ка она теперь сама пообслуживает богачей! — выкрикнул хорошо одетый мужчина.
— Уж лучше пусть послужит хозяину из низкой касты, — предложил, поедавший Публию глазами, парень в одежде касты Кузнецов, — но с тем же, или даже большим совершенством, чем потребовали бы от нее в высоком доме!
Этот парень заставил меня улыбнуться. Не секрет, что от рабынь, когда-то принадлежавших к высшим кастам, и на свою беду попавших к представителям низких каст, ожидается очень многое. Безусловно, у них теперь вообще нет касты любого вида. Даже человек из самой низкой из каст невообразимо выше их, поскольку в его доме они — всего лишь домашние животные.
— Она собиралась пережить падение Форпоста Ара, и наплевать ей было на то, что могло бы случиться с ее сестрами по городу, — сообщил матрос.
Это известие было встречено еще более гневными криками.
— Воспользовавшись такими ухищрениями, как провоцирующее платье и аксессуары, обнажавшее даже ее икры, она надеялась, что ее примут за простую незначительную красотку. А чтобы быть еще привлекательнее для захватчиков, она даже отказалась подстричь свои волосы, несмотря на отчаянную потребность города в сырье для катапультных тросов. Этим она надеялась оказаться привлекательнее своих постригшихся соотечественниц. А еще она носила с собой золото, которыми она надеялась подкупить завоевателей, чтобы купить у них для себя кольцо в нос и поводок. Короче, она уделила большое внимание подготовке себя для косианского рабовладельца.