Что обо мне говорят друзья? Беспокойный. Одержимый. Нервно-психический. Иногда — сумасшедший. Но очень добрый.
Что бы я ещё о себе сказал? Писал — и буду писать. Жил — и буду жить. Любил — и буду любить. „Бороться и искать, найти и не сдаваться“.
А, совсем забыл! Играю в меру сил на гитаре и пою песни. Иногда — свои. „Апрельский блюз“ на зимнем „Москоне“ многие должны помнить, правда, тогда гитары не было.»
Вот такой он, поэт и романтик Юрка Гордиенко, вдруг вздумавший писать фантастику. Мечтающий слиться с природой, но живущий в переполненном выхлопными газами воздухе большого города. Мечтавший в детстве стать трактористом, а ставший адвокатом. Человек, умеющий мечтать. И — иногда — воплощать мечты в действительность.
По словам одной Прекрасной Дамы, его любимого соавтора, — «летающий тигр».
Пожалуй, остановимся на этом.
Дмитрий Колодан
Родился 20 ноября 1979 года в Ленинграде. Окончил биологический факультет РГПУ им. Герцена, но по специальности так и не работал. Писал книги с описаниями компьютерных игр, как существующих, так и выдуманных. Сейчас работает дизайнером в рекламном издании. В свободное время занимается анималистической фотографией.
Первая фантастическая публикация появилась в 2005 году в журнале «Если».
Публиковался в журналах «Реальность Фантастики», «Арт-Город», сборнике «Мифотворцы: Портал в Европу». Победитель конкурса «Роскон-Грелка 2006» (рассказ «Последняя песня Земли»).
Живёт в Санкт-Петербурге с женой и дочерью.
Про контрабанду редких видов попугаев через малайскую границу решил не писать. Всё равно я не имею к ней никакого отношения.
Николай Желунов
Я родился вечером 1 июля 1977 года в роддоме у метро «Шаболовская». В утробе матери я вертелся и егозил, и, когда появился на свет, был весь обмотан пуповиной, словно катушка нитками. Полузадушенного, меня подняла за ножку старая суровая акушерка, освободила от пут и лупила по заднице, пока я не заорал, как положено всем новорождённым.
— Богатырь, — пробасила акушерка.
Рос я в коммунальной квартире на Щипке. Отец всё время пил и, когда напивался, падал под стол и невнятно пел две-три строчки из одной и той же песни про цыган. Мама, к счастью, не пила — наоборот, ненавидела всех пьяниц и говорила мне: «Только попробуй пить и курить. Я тебя породила, я тебя и убью». Она с детства настойчиво внушала мне, что я должен стать учителем, и, может быть, как раз поэтому во мне погиб замечательный педагог. В то же время мама активно занималась моим образованием, в результате я знал все буквы алфавита к двум годам, а к четырём уже бегло читал. Кроме того, я без конца слушал пластинки со сказками и некоторые из них знал наизусть. Я пересказывал их в «тихий час» другим детям и за своё культурное мессианство получал от воспитателей по балде.
Читал я не только днём, но и по ночам — с фонариком под одеялом, и даже при свете уличных фонарей, падавшем в окно. В результате мои слабые детские глазки уставали, скашивались к носу, и во второй класс я перешёл со зрением -2,5; но читал с каждым годом только больше и больше. Мир грёз манил меня. Первый свой роман я сел писать в шесть лет. Роман был про войну. В нём суровый майор смотрел сквозь окуляры бинокля на вражеские позиции, вокруг майора рвались снаряды и гранаты, но майор продолжал отважно смотреть. Не знаю, чем бы там всё кончилось — я бросил писать на второй странице, — но уверен, что майор с биноклем дал бы врагам прикурить. Время от времени, начитавшись любимых авторов (а до старших классов я читал только беллетристику), я хватался за перо и пытался что-то настрадать, но меня никогда не хватало надолго.
В школе я учился безобразно и еле-еле переходил из класса в класс. К точным наукам я оказался вообще неспособен, гуманитарными заниматься было лень. Единственным предметом, увлекавшим меня, была история. Мне очень нравились учебники по истории с красочными картинками, и ещё в начальной школе я прочёл весь учебный курс до шестого класса включительно. Родители, видя такое рвение, покупали мне историческую литературу и даже разжились на макулатурной распродаже тринадцатитомной «Всемирной историей». Несколько лет даже четвёрок я не получал по этому замечательному предмету, только пятёрки.
Однако к старшим классам из-за своей ужасной и постыдной лени я перестал учиться вообще. Если бы в последний момент не взялся за ум, не знаю, какое будущее меня ждало бы. Буквально за год до окончания школы я основательно взялся за русскую классическую литературу, перешёл в гуманитарную гимназию, где отлично преподавали отечественную историю. В 1994 году я поступил на исторический факультет МГУ, где тоже учился плохо, потому что появилось много других интересных занятий.
С детства я очень увлекающийся человек. Если я натыкаюсь на интересное дело, я отдаю ему все силы и всё свободное время. Так было с историей, потом — лет в 12 — увлёкся палеонтологией. Ходил в кружок юных палеонтологов, два раза в месяц ездил на раскопки (даже если был простужен, а на улице зима), раз пятнадцать посетил Палеонтологический музей в Коньково… Занял первое место на городской Геологической олимпиаде и ещё дважды брал «лауреата» на Обнинских молодёжных конференциях, но карьера геолога мне не светила: на геофак надо сдавать математику, а я до сих пор не уверен, сколько будет дважды три.
На первом курсе я увлёкся политикой. Я вступил во все леворадикальные молодёжные объединения, куда принимали, а потом и в КПРФ, где тоже дорос до члена райкома. Бороться с кровавыми ворами-«демократами» было очень интересно и благородно, но после института я ушёл и из партии, и из комсомола (там можно состоять одновременно) — я не сжигал партбилет, просто перестал ходить на собрания. Мне стало там скучно, к тому же показалось, что наша оппозиция больше говорит, чем делает, хотя в ней очень много достойных людей.
1 декабря 1997 года (я учился на 4 курсе) увлёкся английским языком. Произошло это так: я купил на «Горбушке» кассету с битловским фильмом «Help» без перевода. Очень люблю «Битлз». Включив фильм, я принялся мыть в своей комнате полы, как вдруг случилось странное. В моей голове прозвучал некий голос (или вроде того), приказавший мне учить английский и «знать его так, чтобы понимать всё, что говорят в этом фильме». Я домыл пол, обложился словарями и учебниками и стал учить. Не то чтобы я совсем плохо английский знал до того момента, но понимал с трудом, а сказать мог ещё меньше. Через несколько месяцев упорного труда (учил по 70-100 слов в день) я уже без проблем читал американские книги и газеты, написал на английском письмо своему любимому писателю Стивену Кингу, а на госэкзамене получил «пять». По инерции я выучил также французский и украинский (но уже не так хорошо).
Жестоким разочарованием в этой жизни стало для меня то, что по окончании Университета я никуда не смог со всеми этими языками устроиться на работу. Всё, что мне предлагали, — преподавать в школе (привет маме) за 1000 рублей в месяц или учить английскому ребят в детском саду (за 700 рублей в месяц). Никому также не был интересен мой диплом «Электорат левой оппозиции в регионах Российской Федерации в 1993–1998 годах», защищённый на «отлично». До сих пор я уверен, что Центризбирком потерял тогда очень ценного и перспективного сотрудника.
После долгих бесплодных поисков мне помогли. По знакомству устроили подработать в страховую компанию, где я в итоге и остался. Страхование мне тоже нравится, это очень интересная специальность. Не нравятся только законы, по которым живёт современный российский бизнес вообще. Шесть лет я работал в отделах перестрахования различных компаний, даже дорос до начальника отдела, но сейчас я очень рад, что ушёл из этой отрасли.
Во время работы в одной из вышеупомянутых компаний я познакомился со своей будущей женой Ксюшей. Мы встретились в Интернете, на сайте поклонников «Битлз» и быстро полюбили друг друга, хотя ни разу не видели друг друга в глаза. По стечению обстоятельств, Ксюша проживала за пять с лишним тысяч километров от Москвы, в Иркутске, а в тот момент и вовсе находилась на стажировке в китайском университете в Шеньяне. Мы очень долго ждали встречи, а когда встретились, немедленно расписались и переехали жить в съёмную квартиру в Москве.