И живопись помогает в блужданиях по растраченному времени, оттого и нужна мне. А картинки Мигеля - больше всех.
***
Но время не вернешь, а с живописью намучаешься... Близкие мне картины и рисунки не так-то легко найти: переворачиваешь горы хлама. Часто оказывается - не хлам, а чужие жизни, но я не собиратель жизней, не спасатель, не чародей, цепко и хищно выхватываю все интересное, а потом бессильно смотрю, как остальное исчезает в водовороте. Удручает, конечно, но что же делать...
На днях двое алкашей притащили груду старья, картинки и гравюры... уверяли, что сами мастера, все сами... Я делаю вид, что верю, разгребаю, копошусь... вещь, о которой никто не помнит, теряет жизнь... Зря старался, за вечер не выскреб ни одной стоящей картинки. А этот не имеющий художественной ценности хлам - чьи-то судьбы, и я смотрю на детские альбомчики, стишки, переводные картинки, наивные слабенькие пейзажики с тяжелым чувством, с тяжелым... "Неизбежные потери... - мне говорят, - такое время..." Да, время... в почете глупые крикливые картинки на десерт. А эти свидетельства искренних чувств превратятся в грязь. Нет интереса, вот что страшно - к умершим интереса нет. В этом наш страх и паническая защита - не помнить... мы как звери, обходим трупы...
***
И все-таки, не так!.. Не все так безнадежно, я хочу сказать. Последний год не в счет, когда-то везение должно было сдаться, чудес не бывает.
Кто я такой?..
Во мне безумная смесь кровей - шведской и русской, армянской и еврейской, корни мои расходятся по всей земле, у меня три родины и один родной язык. В семидесятые годы был известен среди художников, которых власть не признавала. Они за сходство называли меня Леонардо. Вылитый Леонардо да Винчи, уверяли, только глаза карие. Сходство с великим раньше льстило мне, а теперь раздражает, со временем, говорят, все больше похож. Высокий детина с седой шевелюрой, до сих пор ни волоса не потерял, хотя далеко за пятьдесят, в длинном модном пальто, не очень опрятном, я умею одеваться стильно, но аккуратности хватает только на швы на человеческой коже, ими и прославился.
Вкус у него отличный, говорили, а пристрастий определенных нет, всеяден... Ошибаются, просто мои пристрастия не вписываются в рамки школ и направлений. Но в своем увлечении я не дилетант, знатоки, смотревшие коллекцию, не раз чесали затылки.
Потом появились другие искатели и собиратели, громче имена, и я со своими интересами отошел в тень. Никогда не любил "авангард", не переношу кричащую живопись. Они всегда кричат, и в подвалах, и в широких залах, а настоящие... как молчали, так и молчат. Причины не только во времени, в ценителях и любителях, но и в самом искусстве, оно пошло на поводу у "потребителя"... Если мало чувства, остается мастерство и навык, то есть ремесло, формальная сторона дела. Но люди все больше ценят изыски формы, такое искусство легче воспринимать как десерт, развлечение, игру...
Так что я отошел в сторону, мало с кем общаюсь... но при этом с удовольствием живу в тени, много смотрю, иногда покупаю. Интересного становится все меньше, но все же иногда попадаются вещицы любопытные...
Обо мне разные разговоры, кто я, откуда... почти никто не знает появляюсь, куплю и исчезаю. На самом же деле никакой мистики, и КГБ не при чем, стародавняя выдумка психопатов. Диссиденты в те годы были или герои, или психи, или стукачи, все горячо и красиво говорили, различия проявлялись, когда их всерьез припирали к стенке. Но трудно представить себе других борцов в таких тисках... А я никогда не считал свободу религией, готов был соблюдать правила жизни, если не слишком сковывали, законов не нарушал, ничего не подписывал, не протестовал публично, но все, что хотел, читал и давал другим, правда, соблюдая осторожность. Я не борец за справедливость, лучше помоги слабому, обиженному - сегодня, сейчас... а демагогию не терплю.
Я бы сказал, у меня две жизни, одна для себя, это картины, вторая на виду, деятельная, но настолько далекая от первой, что мало кто сводил концы с концами. И я старался, чтобы оба полюса моего существования ни в чьих головах бы не сошлись, популярности всегда избегал. Это нетрудно, никто не популярен, если не хочет известности всерьез.
***
Избегал, не избегал... тайны никогда не делал. Но и не кричал о себе, не зазывал смотреть картины, оттого и не трогали меня хамы и воры, наши новые герои.
Я врач, хирург хорошей школы, еще в молодости увлекся пластикой лица, как стало посвободней, ушел в частную клинику, годам к сорока пяти известен в узком кругу, надежда стареющих звезд эстрады, сколько хочешь запроси, только дай им новое лицо, гладкую кожу, видимость молодости... Презираю эту фальшивую дорогую кухню, пришить нос алкашу, пострадавшему в драке, куда приятней. Но чтобы покупать картины, деньги нужны, поэтому много лет продавал талант омолаживать лица за возможность покупать картины, которые люблю. Лучшее, что я сумел придумать в жизни - покупать рисунки да картинки. Зачем лукавить, мне приятно - любимые изображения всегда при мне. Именно при мне, живут со мной... но не мои, чудо присвоить невозможно. Я помогаю им выжить, картинам трудней всего первые полсотни лет. А я наоборот, только перевалил за пятьдесят, и выдохся, говорят, мужской климакс, а я думаю, подвела эпоха. Никому не пожелаю вляпаться не в свое время... Ждать нового дыхания, или, может, уйти ни с кем не прощаясь, как Мигель?.. Мне слегка поднадоело все... Не то, чтобы устал - подташнивает от современной жизни, и если б кто-то решил мой вопрос безболезненно и быстро, я бы не сильно возражал.
Мучиться не хочу ни от боли, ни от страха, но особой привязанности к себе и тому, что вижу... увы...
***
Неправда, многое на свете еще люблю и уважаю, про живопись и говорить нечего - влюблен. Картины моя страсть, и главное поражение. Самый глубокий интерес - и отчаянная зависть... взрывчатая смесь... Завидовал художникам глубоко и безнадежно. Уже в зрелые годы учился, начинал, несколько лет мучился всерьез... и не выдержал, не вытерпел своей неумелости, так бывает с тщеславными и нетерпеливыми, тут же сравнивают себя с мастерами.