Макси ошарашенно на нее уставилась.
— Школа?
— Да, да, да. Интенсивная летняя программа для обучения сценическому мастерству молодых актеров. О, Макси, я многому научилась за прошедшие две недели. И не только от Картера и других, но и от тебя тоже.
— Я думаю… — ответила Макси слабым, отсутствующим голосом и, сконфузившись, покачала головой.
На следующее утро Макси застала Люсинду, которая вечером должна была играть главную роль, на полу в ванной комнате. Ее подругу ужасно тошнило. Макси смочила полотенце холодной водой, приложила его к лицу Люсинды и помогла ей подняться на ноги.
— Спасибо, — слабо улыбаясь, поблагодарила та. — Сейчас мне будет лучше.
Но лучше не стало. Она попыталась подняться, но ее снова стошнило. Макси помчалась за льдом, а когда она, запыхавшаяся, вернулась, Люсинда, со страшно побелевшим лицом, лежала пластом на кровати.
— Вот, возьми и пососи кусочек льда. Это поможет.
— Крекеры, — со слабым стоном произнесла она.
Макси непонимающе посмотрела на нее.
— Что?
— Говорят, что крекеры помогают при утренней слабости.
— Люсинда… Люсинда, ты случайно не…
Не в силах ответить, Люсинда кивнула.
— Беременна. Вчера ездила в Питсфилд и прошла тест. Положительный я получила ответ буквально через десять минут. Шесть недель. Я всю неделю по утрам чувствовала себя паршиво, но сегодня хуже всего. Картер убьет меня.
— Я пойду и принесу тебе крекеров, — тихо сказала Макси и спустилась вниз.
У Люсинды Лейн шесть недель беременности. В таком состоянии вечером она должна играть главную роль на премьере пьесы.
«А кто же отец ее будущего ребенка?» — думала Макси, доставая крекеры из шкафа. И она вспомнила первоначальное впечатление, которое произвели на нее их отношения. Эти намеки, хождения в обнимку, ночной разговор около ее двери. Люсинда отрицала, что влюблена в Картера, но это не значит, что он не влюблен в нее или что у них не было романа. Конечно, отцом мог быть только Картер Ричардсон!
Макси принесла Люсинде пакет с крекерами и, открывая его, спросила:
— Хочешь, я все расскажу Картеру.
— Нет. — Люсинда отчаянно замотала головой, пожалев о том, что резко пошевелилась.
— А как же ты вечером…
— Так бывает только по утрам. К обеду я буду в норме. — Люсинда протянула руку и обняла Макси. — Пожалуйста, не говори никому, хорошо? Особенно Картеру. Пожалуйста. Мне скоро станет лучше.
Макси кивнула головой.
— Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.
На Макси это произвело сильное впечатление. Окажись сама в таком положении, она не смогла бы так держаться. К обеду Люсинда выглядела почти счастливой, и когда Макси спросила об утренней слабости, Люсинда рассмеялась:
— Это было ужасно, не правда ли? Теперь все будет нормально. Я ношу с собой коробочку с крекерами.
— Ты правда себя хорошо чувствуешь? — поинтересовалась Макси.
— О, да. У меня немного кружится голова, но к вечеру я соберусь с силами. Ты придешь на премьеру?
Макси пожала плечами. После премьеры Картер вместе со стариками решили устроить грандиозную вечеринку. Приглашены были все, и, как понимала Макси, все собирались и прийти. Для вечеринки она помогла Лауре подобрать экзотическое, подчеркивающее ее фигуру платье, да и сама под давлением сестры она подобрала себе простенькое светлое платье.
— Мне кажется, будет неприлично тебе не пойти, — сказала Лаура.
— А почему ты думаешь, что я могу не пойти? — спросила Макси.
— О, я не знаю. Пожелаешь мне удачи сегодня, хорошо? — волновалась Лаура.
Макси пожелала ей удачи. Да этого и не требовалось.
Сидя под кленом вместе с Джимом, который перестал бойкотировать представления, и Дэвидом, Макси поняла, что отличало ее от Люсинды и Лауры. В их игре была непринужденность, они легко вживались в характеры героев, которых изображали на сцене. Их коньком — было талантливое безрассудство, больше выраженное у Люсинды, чем у Лауры, а Макси всегда чувствовала себя на сцене скованно, хотя и старалась бороться сама с собой. У них был настоящий талант. Макси же прекрасно знала театр, и в этом было ее преимущество. Только один раз во время спектакля ее взгляд встретился с глазами Картера. Он в ответ улыбнулся, и Макси тоже почти уже собралась улыбнуться, но, вспомнив про утренний эпизод с Люсиндой, быстро отвернулась. Ей необходимо скорее избавиться от привязанности к этому человеку. Через две недели он уедет, а ей еще придется залечивать сердечную рану.
Публика еще аплодировала, а Макси уже бежала наверх переодеваться и готовиться к самому большому испытанию, которое выпало на нее этим летом.
Пьеса Картера ей очень понравилась, а теперь она пойдет на вечеринку, которая ей явно не по душе. После нее она на две недели спрячется в свою норку и до его отъезда не покажет и носа. А сегодня она в последний раз должна упрятать свою гордыню. Не язвить на людях и, забыв сердечную боль, провести вечер рядом с Картером.
Вся лужайка перед домом была полна народа, люди смеялись, знакомились друг с другом, разговаривали, стоя вокруг столов. Был накрыт один стол с закусками, три стола с различными напитками и еще один стол со всевозможными сладостями. Поздравив сестру с премьерой, Макси нашла Люсинду у стола со сладостями.
— Ты стремишься как можно скорее располнеть, — пошутила она.
Стоя с эклером в руке, Люсинда рассмеялась:
— Конечно, я поправлюсь. Доктор сказал, чтобы я окончательно забыла о своей диете, на которой сидела Бог знает сколько времени. Я надеюсь, что скоро поправлюсь еще килограммов на десять.
— А как же твоя карьера? — спросила Макси.
— У меня почти подписан контракт на съемки в фильме Картера-старшего. — Она махнула рукой. — Следующей зимой приступаем, а пока я отдохну и расслаблюсь. Ты думаешь, я не заслуживаю этого? Со времени окончания колледжа я работала не покладая рук. Как насчет слойки с кремом? Ты всегда позволяла себе что угодно, и все тебе сходило с рук.
Макси взяла пирожное, и они отошли к кустам роз подальше от толпы.
— Ты уже сказала Картеру?
— Днем, — сказала Люсинда, одновременно жуя эклер. — Он был такой добрый, прямо лапочка. Согласился стать крестным отцом, если будут близнецы, но такая шутка меня не рассмешила. Правда, он такой же счастливый, как и я. Он просто рад, что у меня к началу летнего сезона не было этих шести недель.
— И ты не… а он не… — Макси, путаясь в словах, откусила пирожное.
— Я что? Что он? — спросила Люсинда. Потом посмотрела Макси прямо в глаза и стала так хохотать, что в изнеможении села тут же на землю. — Макси, ты что!? Ты думала, — она на секунду остановилась, — ты думала, что Картер — отец моего будущего ребенка?
Макси доела пирожное и села рядом с Люсиндой.
— А что, разве это не он? — настойчиво спросила она.
— Нет, нет и нет. О, Макси, ты явно не от мира сего. Моя замечательная подруга, ведь я замужем уже два года. Этот страшный секрет мы хранили от всех. Один Картер знает, и то благодаря тебе.
Макси, как ошарашенная, уставилась на подругу.
— А вот и мой муженек.
Макси чуть не упала в обморок, когда увидела, что к ним направляется Дэвид Уилсон. Она посмотрела на Дэвида, на Люсинду и стала хохотать.
— Что смешного? — удивленно поинтересовался Дэвид.
— Я только что раскрыла нашу тайну, дорогой. Я развеяла все фантазии этой глупышки. Пришлось ей сказать, что мы уже давно поженились.
Макси покачала головой.
— Я ничего не понимаю.
— Помнишь, два года назад вы пригласили меня на День Благодарения. Помнишь, кто еще был? Кто здесь всегда бывает? Дэвид Уилсон. Мы поженились, когда я закончила Йель. И тогда же мы решили, что и для него, и для меня будет лучше, если мы никому ничего не скажем. Конечно, это были неестественные отношения. Постоянные разъезды, тайные свидания. Но теперь, если появится ребенок, мы станем вести нормальную супружескую жизнь. Наймем управляющего для отеля, а я буду сниматься в кино. И все пойдет своим чередом.