В отчаянии он обращал свой взор к небу и кричал: «За что, за что ты любишь их больше чем меня». Но создатель отвечал, что это не так и любви его не известны понятия больше или меньше, и его он любит так же сильно, невзирая на все размолвки и противоречия.
И снова он метался над миром, не понимая, что же это за чувство, которое позволяет любить тех, кто презирает, все твои ценности и нарушает все установленные тобой правила.
Так проходила вечность…
И однажды когда его ненависти стало тесно в груди, сидя на вершине мира, он неожиданно для себя осознал, что во всех его бедах и неурядицах виновата некогда толкнувшая изнутри мысль. Ах, если бы он не дал ей возможность завладеть всем его существом, то никогда бы не испытал столько разочарования.
— Значит я, не настолько силён, что бы контролировать свои мысли? — подумал с тоскою Мелиор, — Или я не умею любить, так как любит он?». И вновь обращён его взор к небу…
Глава 1
Всё закончилось! И как только закончилось, и не было никаких сил переносить пустоту и бессмысленность, неожиданно началось заново. Природа определённо не терпит пустоты в нашем мире. Видимо слишком много запланировал для нас господь, что бы терять время на бездействие. Любая остановка — всего лишь короткий отдых, перевести дыхание, собраться с мыслями, распланировать своё будущее. Ничто не стоит на месте.
Илья давно находился в состоянии необъяснимой печали. В медицине такое состояние называют депрессией, или психозом. Люди, страдающие подобными расстройствами, считаются ненормальными. Не сумасшедшими, а именно ненормальными, так как норма состояние большинства, которое не склонно к длительному периоду уныния. Остальные же, считаются отклонением от нормы, но в отличие от сумасшедших имеют несравнимо больше шансов восстановить первоначальный статус.
Конечно, практически все люди нередко прибываю в плохом настроении, но это, как правило, состояние кратковременное которое сменяется радостью или весельем. Люди же ненормальные прибывают в плохом расположении духа, так долго, что даже перестают понимать, действительно ли им тоскливо, а состояния радости просто перестаёт для них существовать.
Для окружающих душевное расстройство Ильи никаких трудностей не вызывало, поскольку он не желал выставлять на показ свой внутренний мир, и тщательно скрывал свою неудовлетворённость, но разговоры о том, что он изменился, и стал не таким как прежде, не смолкали.
Илья Илаев работал журналистом в довольно крупном издании. Статьи и репортажи Ильи в своё время наделали много шума и пользовались популярностью у читателей. Фамилия Илаев была на слуху у многих, но на сегодняшний день работы его утрачивали прежнюю остроту и злободневность. Он искренне старался сохранить прежнюю репутацию, но огонь внутри горел уже не так ярко. Желание творить и потрясать общество, угасало, причём угасало вместе с желанием быть известным и востребованным.
Главный редактор издания Хронов Сергей Эдуардович, был давним приятелем и коллегой Ильи. Он считал Илаева, человеком, надёжным, порядочным, в разумных пределах честолюбивым и, безусловно одарённым. Его репортажи и статьи долгое время приносили известность изданию.
Хронов был твёрдо убеждён, что все личности неординарные оказываются в неприятностях чаще других, поэтому его долг, как руководителя, не понаслышке знакомого с творческими натурами, по возможности помогать талантам. Так он и поступал.
— Дружище! Тебе нужно съездит на море. Отдохнёшь, перезагрузишься, восстановишь силы. Возьми отпуск и поезжай. Иначе ты совершенно сгоришь. Я видел много талантливых людей, не сумевших пережить творческий кризис, и превратившихся, в обозлённых, на весь свет, заурядностей. Иногда нужно останавливаться. Иначе не доберёшься до вершины.
— Да, Серёга. Как сегодня модно говорить, я теряю мотивацию. Знаешь, в последнее время престал понимать, для чего работаю. — Илья, расположился в удобном кожаном кресле, — Раньше хотелось потрясти мир, раскрыть людям правду, протестовать против несправедливости и лжи. А сегодня сомнения, сплошные сомнения и разочарованность. Нужно ли сотрясать мир, вносить беспокойство в жизнь людей. Нужно ли протестовать против несправедливости, если я и сам перестал понимать что справедливо, а что нет. Ведь то, что недавно очевидно было несправедливо, сегодня пример для подражания.
Сергей Эдуардович поставил на стол два бокала, початую бутылку армянского коньяка, и слегка подсохший, но ещё годный к употреблению порезанный дольками лимон на фарфоровом блюдце.
— Стареешь, брат! Думать много стал. — он по дружески хлопнул по плечу Илью. — В общем, пиши заявление на отпуск, и в добрый путь. Ты мне здесь нужен полный сил и готовый к борьбе. А я за это время подберу тебе тему для работы, что бы по возвращении у тебя не было времени для сомнений и разочарований.
Илья посмотрел на коньяк и отодвинул бокал.
— Я не буду. Наверное, ты прав. Надо отдохнуть.
— Я всегда прав. Должность у меня такая. — Сергей пододвинул бокал Илье. — И коньяк ты будешь это распоряжение руководства. И прекрати впадать в меланхолию. Думаешь, мне всё нравится? Я, например, совершенно не доволен новым владельцем издания. Нос суёт, чуть ли не в каждый материал. Полностью меняет направленность. У меня создаётся впечатление, что мы начинаем работать в рамках чётко определённой программы, причём никак не могу понять какой. И что же мне теперь хандрить? Разберёмся, определимся, выстроим. А сидеть и ныть, это знаешь ли, не для нас с тобой, мы ведь калачи тёртые. Верно? И если не мы, то кто же?
— Эх…. — Илья грустно выдохнул, залпом выпил коньяк. Посмотрел на Сергея, заставил себя улыбнуться. — Значит в отпуск!
— Ну! — протянул редактор, — Совсем другое дело. И что бы без выкрутасов, завтра же на самолёт и в тёплые страны. И обратно отдохнувшим, весёлым, дееспособным. Уяснил?
Илья махнул рукой.
— Да не в первый раз. Как ты сказал? Разберёмся, определимся, выстроим.
— Вот так, брат. Таким ты мне нравишься. А то уже по коридорам шепчутся, что Илаев выдохся. Не сметь давать поводы подобным сплетням — Сергей нахмурился, затем широко улыбнулся, и разлил коньяк по бокалам. — Куда направишься?
— Давно хотел в Грецию съездить.
— Вот и поезжай. Насколько я понимаю шенгенская виза у тебя действующая. — Сергей поднял бокал, — Метакса, вино, гречанки, что бы в достатке было. За это и выпьем.
Илья сделал большой глоток. Коньяк медленно стекал по пищеводу, доставляя в организм будоражащую разум энергию. Приятное тепло собиралось в районе желудка, и распространяясь по телу добиралось до головы, оказывая желаемый результат.
— Жизнь продолжается! — теперь уже, он улыбнулся от души.
— Нет, брат. Только начинается. — Сергей добродушно посмотрел на Илью, — Продолжается она у серой массы, а мы с тобой творцы, поэтому у нас каждый финал, предшествует чему‑то новому, большему.
— Аминь. — произнёс Илья и опустошил бокал.
Глава 2
Толи сон, то ли явь, толи бред.
Илья спал не спокойно. Каждое утро, просыпаясь, он долго лежал в постели, осмысливая ночные видения. Иногда ему снились сны поистине интересные, с сюжетом. Он словно попадал в иной мир с иными законами, совершенно свободный от условностей, страхов и переживаний. В таких снах Илья выполнял, различные миссии и чувствовал себя эдаким неуязвимым суперменом.
Кошмары не мучили Илаева, он давно забыл, что такое пробуждение среди ночи от ужаса. Иногда снов не было вовсе. Но чаще всего сны Ильи были однообразными, скучными и утром оставались одни и те же впечатления пустого времяпрепровождения. После таких снов «ни о чём» Илья долго не вставал с кровати. Думы о бессмысленности его жизни мгновенно заполоняли всё умственное пространство, сразу после пробуждения. И только усилием воли он отгонял гнетущие размышления и на автопилоте шёл готовить завтрак, умываться и отправлялся на работу для того, что бы вечером снова уснуть.