- А ты-то как поживаешь?
Поезд начал сбавлять ход и медленно подполз к перрону. В вагон ввалилась веселая ватага молодежи, овеянная запахом дешевого пива, с магнитофоном, покрасневшим от бреда, который его заставляли орать благим матом.
- Ну, вот, веселее стало. Какая станция-то?
- Не хочешь отвечать?
- Помнишь байку: зануда - это тот, кто на вопрос, как дела, начинает их обстоятельно излагать.
- Мне, правда, интересно. Я ведь искал тебя: выглядывал в толпе маленьких рыжих девчонок.
- И каков результат?
- Женился на высокой брюнетке.
- Надеюсь, наша встреча не разрушит твоей семьи.
- Теперь, пожалуй, нет.
- Ну, и слава богу.
- И все-таки, как ты живешь?
Раньше мне часто снилась дорога, бесконечная, изматывающая, валящая с ног. Вдруг костерок на обочине. Стайка странников, волею случая собравшихся вместе. Завтра они разойдутся, кто куда, а сегодня: тихие беседы, советы, голоса. Что-то сродни окуджавскому синему троллейбусу: "Твои пассажиры, матросы твои, приходят на помощь". Кто-то заботливый и терпеливый тактично слушает мою исповедь, слушает и отпускает грехи. Поднимается солнце, и я взлетаю навстречу рассвету. Ах! Как крылато я жила после этих снов, покуда серые будни не высасывали их из памяти до капельки. И вот сейчас в дребезжащем загаженном вагоне я наткнулась на попутчика, что пришел из прошлого и в прошлое уйдет. У этой встречи нет будущего. И он, и я это знаем. Может быть, потому нам так легко друг с другом: встретились, перекинулись парой добрых слов, и вперед, каждый к своей цели.
- Знаешь, меня ведь зовут не Ирина, а Ариадна. Мама начудила: ей перед моим рождением привиделся белый бык с синими глазами, и потребовал, чтобы дочку навали Ариадной, иначе ее ждет ужасная судьба. Представляешь, сочетаньице: Ариадна Палкина.
Он усмехнулся.
- Да ты бы задразнил меня до смерти, знай мою маленькую тайну.
- Если бы я знал, что тебя зовут Ариадна, то погиб бы окончательно.
- Так я тебе и поверила.
- А ты была влюблена в Славку Меньшикова.
- Откуда ты знаешь? Я ведь никому не говорила.
- А тебе и говорить не надо было. Все было ясно без слов.
- И многим было ясно?
- Пожалуй, только мне. Я ведь следил за каждым твоим шагом.
- Ну, и что ж ты, дурья башка, не подошел ко мне по-хорошему? Глядишь, на этой твоей фотографии рядом с тремя Валерками красовалась бы я.
- Не - а...- протянул он, как бывало в детстве, отзывался на все мои предложения, - Ты бы надо мной посмеялась.
- А вообще-то он прав, - подумала я. Даже в самых безумных фантазиях Валерка не представлялся мне в качестве ухажера.
- И ты сбежал после восьмого класса.
- Если бы знал, что тебя зовут Ариадна, то остался бы точно.
- Как был злыднем, так и остался, - проворчала я, - хорош издеваться.
- Послушай, а может быть, выдать тебя замуж за грека. И ты зазвучишь, скажем, Ариадна Сикейрос.
- Глупый ты, Валерка. Вон в какого бугая вырос, а все туда же. У Ариадны не может быть никакой фамилии. Она звучит сама по себе: А-ри-а-дна! Лунная дева. Путеводная нить бога человеческих глубин.
- Ну, ты и сказала.
- Сказала, как есть.
- Ну, и где же твой бог?
- Вероятно, на Крите. Мучается в облике Минотавра.
- Тогда тебе срочно надо на Крит.
Хорошая мысль! Послать куда подальше шарашкину контору, эксплуатирующую меня без зазрения совести. Они давно нарушили договор, заморозив мою зарплату, уверенные в том, что я никуда не денусь. А вот и денусь! Завтра же напишу заявление об уходе, и на последние гроши - в Грецию.
Где-то там, в разрушенном лабиринте царя Миноса мечется плененный собственной дикостью бог и ждет - не дождется убийцу-освободителя. Их сведет только Ариадна.
Может быть, мама не придумала свой сон. Ведь она серьезно верила в то, что это имя меня хранит, и так отчаянно умоляла не менять его при получении паспорта. Я сдалась, в конце концов, паспорт - только бумажка, а откликалась всю жизнь на другое привычное имя: Ирина... Оно защищало меня от насмешек, но и не давало быть самой собой. Как видно, пришла пора стать тем, кем меня нарекли.
Сказочный остров Крит. Угасающая и воскресающая легенда. Солнце, море, запах кипарисов. Как там, у Паустовского: увидеть и умереть. Никто даже не заметит пропажи. Я достигла той степени свободы, когда ты никому не нужен.
Спасибо, Валерка!