В 6-й главе он рассматривает особое действие веры, борьбу духа с плотью, ведущую к умерщвлению остаточного греха и похотей, продолжающих жить после оправдания. [Павел] учит нас, что мы освобождены от грехов верой не для того, чтобы быть праздными, ленивыми и самоуспокоенными, словно греха больше нет. Грех есть. Но ради веры, которая с ним борется, он не ставится нам в вечное осуждение. Так что нам на всю жизнь хватит хлопот с самими собой — укрощать свое тело, умерщвлять его похоти, подчинять его члены, чтобы они повиновались духу, а не похотям. Тем самым мы уподобляемся смерти и воскресению Христа и исполняем(16)свое крещение (которое также означает смерть грехов и новую благодатную жизнь), доколе мы, совершенно чистые от грехов, тоже воскреснем со Христом в теле и будем жить вечно.
И способны мы это сделать, — говорит он, — поскольку мы под благодатью, а не под законом. И сам же объясняет: «не быть под законом» не означает, что человек не имеет никаких законов и каждому можно творить, что вздумается. Быть под ним — это когда мы занимаемся делами закона без благодати, и тогда, конечно, через закон господствует грех, поскольку по природе никому не нравится закон, а это великий грех. Благодать же вселяет в нас любовь к закону, так что греха больше нет и закон уже не против нас, но един с нами.
В этом и состоит подлинная свобода от греха и от закона, о которой он пишет до конца этой главы: свобода делать добровольно только добро, жить добропорядочно без принуждения закона. Посему эта свобода есть духовная свобода, которая не упраздняет закон, а привносит то, чего требует закон, а именно — искреннее желание и любовь, которыми закон утихомиривается, так что ему уже не нужно заставлять людей делать что-то из-под палки. Это похоже на то, как если бы ты был должен кредитору и не мог заплатить. Выбраться из этой ситуации можно было бы двумя способами — либо он ничего с тебя не возьмет и порвет свою долговую запись, либо за тебя заплатит какой- нибудь добрый человек и даст тебе чем удовлетворить долг. Именно так Христос освободил нас от закона, так что человеку дается не плотское раздолье, когда ничего делать не надо, но [в духовной свободе] человек делает много всего, будучи освобожден от требований закона и обязанности перед ним.
В 7 главе, в подтверждение этого он приводит сравнение с брачными отношениями. Если муж умирает, жена тоже освобождается, так что она к нему уже не привязана и свободна от него. Причем этой женщине можно, хотя и не обязательно, выйти за какого-нибудь другого человека, но гораздо важнее то, что она прежде всего свободна выйти за другого, чего раньше она сделать не могла, пока была связана с первым мужем. Вот так и совесть наша привязана к закону в грешном ветхом человеке, а когда тот умерщвляется духом, совесть становится свободна, один освобождается от другого. Причем совести следует не бездействовать, но теперь, уже во Христе, прилепиться к новому человеку и приносить плод жизни.
Затем он еще шире раскрывает свойства греха и закона [и показывает], как посредством закона грех на самом деле оживает и обретает силу. Ибо ветхий человек становится лишь еще более враждебен закону, так как не может исполнить то, чего требует закон. Ибо грех — его природа, и сама по себе она ничего другого делать не может, поэтому закон для него смерть и всяческое мучение. Не потому что закон зол, а потому что злая природа не может потерпеть добра, а закон требует добра. Точно так же для больного невыносимо, чтобы от него требовали бегать и прыгать и делать прочие дела, какие делает здоровый человек.
Поэтому св. Павел приходит здесь к выводу, что если уяснить закон как должно и понять его во всей полноте, он станет лишь напоминать нам о наших грехах, умерщвлять нас ими и делать достойными вечного гнева. И совесть прекрасно это осознает и ощутит, если поставить ее лицом к лицу с законом. Таким образом, нужно что-то другое, нечто большее, чем закон, чтобы сделать людей благочестивыми и дать им спасение(17).А те,что не понимают закон как должно, те слепы, самонадеянны, думают удовлетворить ему делами, ибо не знают, как много требует закон, а именно — добровольного, охотного и искреннего расположения души. Посему не видят они Моисея перед глазами своими как следует, ибо лежит на нем покрывало и закрывает его от них.
Затем он показывает, как в одном человеке противоборствуют дух и плоть и приводит в пример самого себя, чтобы мы как следует уяснили, что это такое — умерщвлять грех внутри себя. Причем он называет законом как дух, так и плоть, т. е. как божественному закону свойственно понуждать и требовать, так и плоть, противясь духу, понуждает, требует и неистовствует, желая получить свое. С другой стороны, дух понуждает и требует, сопротивляясь плоти, также желая получить свое. Этот конфликт будет длиться в нас всю жизнь, у кого-то больше, у кого-то меньше, смотря по тому, кто становится сильнее — дух или плоть, хотя весь человек целиком есть и то и другое — дух и плоть — и борется с собою, пока не станет полностью духовным.
В 8 главе, он говорит в утешение людям, находящимся в этой борьбе, что они не подвергнутся из-за плоти осуждению, и далее показывает, каковы плоть и дух: дух идет от Христа, даровавшего нам Духа Своего Святого, Который делает нас духовными, сдерживает плоть и вселяет в нас уверенность, что мы все-таки дети Божьи, как бы сильно ни буйствовал в нас грех, коль скоро мы следуем духу и сопротивляемся греху, чтобы умертвить его. Поскольку ничто так хорошо не укрощает плоть, как крест и страдания, он утешает нас в страдании поддержкой духа, любви и всех творений: и дух внутри нас вздыхает, и творение томится совокупно с нами, когда же разрешимся мы от плоти и от греха. Итак, мы видим, что в этих трех главах, 6, 7 и 8, речь идет о едином деле веры — умерщвлять ветхого Адама и обуздывать плоть.
В 9, 10 и 11 главах он говорит о вечном предопределении Божьем, из которого изначально следует, кто уверует, а кто не уверует, кто сможет освободиться от грехов, а кто — нет. Таким образом, стать благочестивыми — это находится не в нашей власти(18), но в руках одного лишь Бога. И это наша величайшая нужда, ведь мы так слабы и нетверды, что если бы это зависело от нас, верно не спасся бы ни один человек, дьявол несомненно одолел бы их всех. А Бог надежен, так что Его предопределение не делает промахов, никто Ему не может помешать, а мы можем несмотря на грех иметь надежду.
Здесь однако следует заградить уста дерзким и заносчивым душам, которые первым делом влезают сюда со своим умом и самонадеянно пытаются заранее проникнуть в бездну Божьего предопределения, тщетно тревожась о том, предопределены ли они. Таковые непременно приведут себя к краху, либо падая духом, либо отдавая себя на волю случая.