Грон втянул в лёгкие воздух и раскрыл от удивления рот. Он сжал её ещё крепче, и она ахнула от боли, пытаясь оттолкнуть его. Засранец был все также силён.
— Грут? — произнёс он, тем самым, знакомым ей голосом.
— Это… я… — выдавила Рут сквозь стиснутые зубы, пытаясь найти положение, в котором ей удалось бы вдохнуть полной грудью.
Он, похоже, заметил ее затруднительное положение, потому что с криком отпустил ее, довольно бесцеремонно уронив. Она застонала, перекатившись с больного плеча на здоровое, но не успела выпрямиться, как он схватил ее за лодыжку, дернул на себя, раздвинул ее ноги в стороны, а затем навалился на нее сверху.
Мгновение он просто смотрел на нее, скользящей взглядом по ее лицу и телу. Затем он поднял свою сильно дрожащую руку и погладил ее по скуле, с удивлением наблюдая за своими собственными действиями. Он пропустил ее волосы сквозь пальцы, открыл ей рот, чтобы заглянуть внутрь, раздвинул веки, чтобы проверить зрачки или что-то в этом роде. Она извернулась и оттолкнула его, так что он передвинулся, потянув за бретельки и чашечки ее лифчика, поднеся ее пальцы к своему лицу, чтобы посмотреть на ее ногти.
— Что ты делаешь, здоровяк? — прошептала Рут. — Проверяешь, чтобы убедиться в том, что я — это я?
Как только эти слова слетели с ее губ, она поняла, что именно этим он и занимался. Это объясняло его первоначальную реакцию на нее, страсть на грани печали, отчаяния и страдания, которые сквозили в его обращении с ней. Он думал, что она не настоящая, приведение, призрак. Лучшее, что он мог получить. Сколько раз его посещала такая галлюцинация? Скольких самозванок он перецеловал, думая, что она никогда не вернется? Неужели все они для него были мертвыми, без признаков сердцебиения, но тем не менее теплыми?
— Ох, Грон… — она вздохнула и обвила его руками за шею, чтобы притянуть к себе. Он дышал прерывисто и слишком часто, как будто плакал, бежал или разваливался на части. Она шикнула на него и погладила полоску шерсти, покрывавшую его спину. Он покачнулся, затем стал опускаться на нее по частям, сначала плечом и бедром, после чего локтем, который не желал сгибаться, пока она наконец не прижала его к себе. Она обхватила его ногами и мягко укачивала его ими из стороны в сторону, насколько это было возможно, пока его дыхание не успокоилось. Оно стабилизировалось, но не до конца, и вскоре он приподнялся, чтобы снова завладеть ее губами в поцелуе. С той же безумной, обжигающей потребностью. Он больше не сдерживался, теперь он знал, что она настоящая. Рут с восторгом застонала, чтобы дать ему понять, что она была так же счастлива оказаться дома, как он был счастлив ее видеть.
Внезапно он прижал свой твердый член к ее тазу, и она дернулась, затем завела свою руку ему за спину, схватила за основание хвоста и довольно сильно потерла, от чего он прогнулся в спине. Он упирался в нее своей длиной снова и снова, в нужное место, а она неустанно стонала и извивалась. Рут чувствовала, как промокла для него, и как шорты вдруг стали слишком тесными. К сожалению, ей пришлось оттолкнуть его от себя, чтобы снять их, но она воспользовалась этой возможностью, чтобы снять ещё и нижнее белье с обувью, а затем ухватилась за него и снова потянула на себя, в то место, где он так удачно к ней прижимался.
Он сопротивлялся, изогнувшись, чтобы облизнуть и пососать своим горячим ртом её грудь, сдавливая её своими клыками по мере увеличения силы всасывания. Она захныкала и попыталась ухватить его за задницу, чтобы прижать к себе, но не смогла дотянуться. Видимо, он понял причину, по которой она царапала его поясницу, потому что сразу оторвался от её груди, перенеся свой вес на одно бедро, а другим бедром подтолкнув ее ногу к своей руке, с помощью которой прижал к ее животу. Он зарычал, будто спрашивая разрешения, когда головка его члена коснулась ее входа, и она уперлась пяткой ему в спину, чтобы поторопить.
Грон вошел в нее резко и быстро, заставив ее взвизгнуть и обхватить его крепче, затем подождал, пока она привыкнет, немного крутанув бедрами, чтобы коснуться мехом в основании его члена ее клитора, от чего она чуть не кончила в ту же секунду. Он был слишком умен, подумала Рут, тяжело дыша и не сводя с него глаз. Он все еще выглядел ошеломленным, будто не до конца верил в происходящее, да и с какой стати ему так думать, только потому что она вернулась из мертвых? Но она убедит его, сколько бы времени на это не ушло. По крайней мере, в его глаза вернулась жизнь. Было все еще непривычно видеть его осунувшееся лицо, — не такое лицо она ожидала увидеть над собой, — но его глаза не изменились. И он все также кусал губу, когда был внутри нее.