А белый лохматый пёс ничего не подумал. Он просто порадовался тому удивительному свету, который вспыхнул в груди у людей. Значит, не врут, когда говорят, что счастье всё же бывает. На эту его радость невесело вздохнул приятель Тимофей:
- Сима, ты идиот! От такого счастья повеситься хочется. Не понимаю, отчего все за ним так с ума сходят?
Но пёс всё же остался при своём мнении: счастье — это хорошо. Только жаль, что рыжая хозяйка так быстро от него убегает, словно за ней привидение гонится. Оглянувшись, пушистый пёсик с удивлением заметил шествующего за ними призрака судьбы. Кот снова вздохнул:
- Привыкай дружище. Этот теперь ни за что не отцепится.
Только люди пока ещё не замечали своих новых спутников. Они бежали друг от друга всё быстрее, надеясь, что вспыхнувший в сердце жар утихнет. Но пламя становилось сильнее, охватывая хрупкие человеческие фигуры целиком, навеки лишая их покоя.
Встреча вторая. Опасный самолёт
***
Вот почему все неожиданности, в конечном счёте, и есть наиболее ожидаемые?
Такие загадки не для моего ума. Только люди шепчутся о предназначении, достоверность которого жизнью не единожды подтверждённая.
Ах, как часто сознанием мы от разного прочего шарахаемся, ручонками глазки закрывая. Другими словами, никого не вижу, ничего не слышу, никому не скажу. Можно ещё прибавить: не желаю, не мечтаю, видеть не хочу. В общем, весёленькое такое время препровождения. Остаётся только в узкий ящик прилечь и деревянной крышкой укрыться.
Скучно, зато спокойно и никаких тебе потрясений.
Наивность человеческая умиляет просто. А веруют же, что если глаза закрыл и никого не видишь, то и тебя никто не увидит. Ну, словно дети малые, сказкам доверяющие. Ведь не догадываются, что сказка как раз не в том, чтобы спрятаться, а наоборот, чтобы найтись.
Случается, что и сбывается хрупкая надежда щемящая, упрятанная так глубоко в душе, о которой хозяин и не подозревает будто бы. Лежит себе такой, крышкой прикрытый, покою радуется, как вдруг, через мгновение, Судьба из убежища его на белый свет выдёргивает. Тогда-то и уверяется в истинности того, что покой нам в этом мире только снится-кажется. По разумности, тут-то ему сердиться нужно, гневаться, а он отчего-то радуется.
Странные эти существа человеческие, даже ими самими не разгаданные.
Он
Сложности современного мира с его конфликтами, террористами, межнациональными терками работой заваливают «выше крыши», чему я бесконечно благодарен.
Нехорошо это, радоваться столь частым кровавым событиям, встряхивающим человечество, словно авоську с подгнившими фруктами. Факт гибели женщин, стариков и детей по прихоти сдвинутых фанатичных уродов у каждого нормального человека может вызвать только боль и сострадание. А ещё здоровую злость и решимость прекратить эту мерзость.
Собственно этим мы и занимаемся. Группа хорошо тренированных мужиков с достаточным количеством извилин в коротко стриженых головах всякими правдами и неправдами пытается предотвратить это безобразие, принять удар на себя, вытащить тех, кого ещё можно спасти. В общем, работка не пыльная. В основном, беги, стреляй по приказу, но иногда приходится работать и головой. Всё же, как не парадоксально звучит, я благодарен работе за то, что есть куда засунуть мою пылающую голову.
Знал, что будет нелегко, но даже не догадывался, насколько это будет жутко.
Я вижу Её в глазах погибших, я слышу Её в стонах раненых, и каждое мгновение, порываюсь спасти от неведомой грозящей опасности. Всякий раз, до жути боюсь найти Её в эпицентре очередного взрыва. Один и тот же вопрос теперь не даёт мне покоя.
Почему я оставил Её там под дождём, такую хрупкую и одинокую?
Насколько проще было бы знать, что Она в полном порядке. Неизвестность убивала меня каждую секунду. Страшнее всего было ночью. Работа, друзья, подружки всё же немного отвлекали. Но от ночи не было спасения. Мои ночи были наполнены Ею. Странные глаза заглядывали в душу, словно умоляя:
- Найди меня…
Рыжим же не стало от меня проходу. Завидев рыжую шевелюру в толпе, я бросался к её обладательнице, как изголодавшийся тигр. Ребята хихикают за спиной, называя маньяком, свихнувшимся на рыжеволосых дамочках. Я не обижаюсь, ведь на правду не обижаются. В действительности, друзья мне очень сочувствуют, только помочь ничем не могут. Опекают незаметно, дабы я в горячке под пули не подставлялся. Правда, кажется, мне, что от этого жара даже пуля не спасёт. Да и умирать вовсе не хочется, во всяком случае, прежде чем снова Её не увижу.