- Кто? Есть информация? - сразу вцепился в него.
- Да, тише ты, ненормальный, - осадил мой пыл приятель. - Это не по делу. Личное.
- Нет у меня никакого личного, - равнодушно повёл плечами, но всё же переспросил: - Кто хоть спрашивал?
- Так, рыженькая твоя и спрашивала, - таинственно поведал друг, уточнив:
- Мелкая такая, синеглазая.
Вначале я подумал, что он прикалывается надо мной. Собрался даже стукнуть в глаз, хотя и знал, что мой стук этому слону что медведю дробина. Но потом вдруг понял: не врёт. Жжение в груди усилилось и голова закружилась, будто литр водки махнул.
Оглянулся затравлено. Ещё не увидел, почувствовал Её солнечным сплетение. Холодно стало там и пусто, как от хорошего хука. Побрёл, словно слепой, в сторону кафе «Азия». Где же ей ещё быть, как не в самом опасном месте. Именно там смертник-террорист накануне устроил взрыв.
Она стояла в короткой курточке, нервно теребя шарфик и растерянно оглядываясь. Темноволосая подружка, в чём-то убеждая, тянула Её за рукав в сторону выхода. Сразу видно, разумная женщина.
Что же мне так на дур-то везёт!
И что она здесь забыла, скажите пожалуйста?
Я разозлился не на шутку. Нестолько на неё, как на себя. Потому что понял, что ужасно счастлив видеть Её снова. Она встретилась с моими бешеными глазами и шарахнулась, как от прокажённого, но я ловко поймал Её за капюшон куртки.
- И чего тебе дома не сидится? - прорычал тигром. - Ты, что телик не смотришь? Здесь три дня назад человеческие руки и ноги веером летали. Или тоже опять полетать захотелось? Не налеталась ещё!
Она резко повернула ко мне лицо. В бирюзовых глазах изумрудами застыли слёзы. Я тут же заткнулся.
- Идиот, - прошептала чуть слышно.
Потом уже спокойнее сердито повела плечами:
- Я знаю про теракт. Уберите от меня свои руки, пожалуйста.
Руки я убрал, а вот глаза не смог. Смотрел и тонул в зелёной синеве Её глаз. Ещё бы мгновение и всплыть бы уже не сумел. Спасибо подружке, отрезвила коротким:
- Нам пора.
- Вам действительно пора, - вздохнул я уже спокойнее. - Подальше от этого опасного места, от этого неспокойного города.
Она вдруг улыбнулась, словно прочитав что-то в моей душе, неведомое даже мне самому.
- А где место спокойное? Даже в луже можно утонуть. Всякий раз руки не подставишь, соломки не подстелишь.
Да, руки не подставишь, но как хотелось бы уберечь Её от всех луж в мире. Вдруг она нахмурилась, словно о чём-то неприятном вспомнив:
- А телевизор свой заберите, пожалуйста.
И прибавила строго-обижено:
- Нам подачки не нужны.
- Не нужен, так выброси, - рассеяно пожал плечами. - Тётке купил, а ей не надобен оказался. Говорит, уж больно велик и кнопок слишком много.
- И выбросила бы, так дети не дают.
Она упрямо наклонила голову.
- И правильно, что не дают. Много чести для бомжей. Отпрыски у Вас весьма разумные.
Тут я понял, что надо сваливать. Чем дольше остаюсь с Нею рядом, тем больнее будет от Неё отрываться.
- Вас проводить к выходу? - спросил вежливо нейтрально, но настойчиво.
- Нет, благодарю. Мы сами дорогу найдём, - Она тоже казалась равнодушно-холодной. - Прошу только, не нужно больше никаких сюрпризов. И детей моих тоже оставьте в покое.
- Как скажете, - покорно согласился я.
Сейчас даже макакой согласился прыгать, только бы Она поскорее ушла с этого ещё пахнущего смертью места.
- Прощайте, - сердито вздохнула и в сопровождении подруги направилась к выходу.
- Честь имею, - откозырял я им вслед с облегчением.
А сердце болело всё сильнее, как у сердечника со стажем, словно кто в него кинжал всадил. Я всё стоял и смотрел, как растворяется в толпе тонкая Её фигурка, радуясь почему-то своему сердечному недомоганию.
***
Сухонькая старушка у необъятной груды чемоданов залюбовалась необычной парой. Глядишь ты, какой факел чувств над ними полыхает. Она вот 70 лет без малого на свете живёт, а такой силы видывать и не пришлось.
Он здоровенный, словно стеной, мелкую рыжунью от мира загораживает.
А она-то, так просто веткой к нему льнёт.
И чего им вместе дома не сидится?
Какие нынче молодые беспокойные! Всё бегают, суетятся, ссорятся. Уж, если ей в жизни перепала хотя бы грамулечка таких вот чувств, она бы своего счастья ни в жизнь не упустила бы. А эти вот, сами мучаются и окружающим покою не дают.
Правду бабки сказывали, что конец света не за горами. Вот молодёжь с ума и сходит. От своей судьбы руками отмахивается. Не понимают, что она следом ходит, сердитая да обиженная. И бежать от неё нет никакого смысла.