- Конечно, - откликнулась красавица, склонившись над холстом. - Рисовать мужа.
- А если серьёзно?
- Если серьёзно, - то ещё кормить и обстирывать его.
- Что ж, буду иметь в виду.
Сидя у окна, скрестив на груди руки и глубокомысленно пялясь на пузатую вазу, Карев понял, что ему всё-таки стоит самому изучить материалы Ольги Фёдоровны.
* * *
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Даже в очень активном режиме на освоение ушло несколько дней. Стоя в ванной и начищая щёткой зубы, Карев слушал, как в правом ухе бесстрастный голос программы рассказывает о бомбардировках Киева, пролетая в прыгуне над городом, читал с экранчика планшета про оборону Сталинграда, вернувшись с работы домой, ковырялся правой рукой в тарелке с рисом, а левой перелистывал распечатку, вникая в перипетии Курской битвы...
Древние сражения, гибель тысяч и миллионов людей, великие города, лежащие в руинах, концлагеря, чудовищные преступления, невероятный героизм, сотни источников, тысячи голосов...
Все статьи прочесть не удалось - начальник требовал внятных результатов по делу Феклиной. Но и того, что Карев успел освоить, было достаточно, чтобы поколебать однозначные суждения профессора Радужного. Назрела необходимость повторной консультации, причём, на этот раз с таким специалистом, который не побрезгует ознакомиться с материалами, доводами и аргументами Ольги Фёдоровны.
В цитатах у неё особенно часто мелькало несколько фамилий учёных, из которых, как подсказала справочная, в Москве проживал только один: Алексей Иванович Лапшин.
* * *
Кабинет профессора Лапшина располагался в том же Институте Истории, но в другом крыле, и по размерам был существенно скромнее, чем у Радужного. Алексей Иванович оказался сурового вида старцем, почти лысым, но с роскошной седой бородой и скептическим прищуром блекло-зелёных глаз.
- Ах, Оленька... - проговорил он, листая распечатки. - Ну, это я читал, ранняя вещица. Её тогда ещё публиковали... А вот это она мне сама приносила. Обсуждали с ней. Ага, подправила... И на меня ссылается... Да... А здесь что-то новенькое... Так, понял. Материалы к учебнику. Ясно. А что, собственно, требуется от меня? - старик посмотрел на следователя.
- Я бы хотел понять, насколько взгляды Ольги Фёдоровны соответствуют, или не соответствуют истине.
- Вот как! Истина. Хм... Сильное слово. Скажите прежде, а насколько официальна наша с вами беседа?
- Совершенно неофициальна. Я просто хочу уяснить вопрос для себя.
- Ага... Что ж... раз так, то могу ответить прямо сейчас. Большинство Олиных статей я знаю... Не считая некоторых частностей, в целом она права.
Карев даже вздрогнул:
- Но почему тогда профессор Радужный убеждал меня в противоположном?
- Да потому, что он - не учёный! - хмыкнул Алексей Иванович. - Он болтун! Или, как это нынче называют, популяризатор. Учёным Аркаша был лет двадцать назад, когда опубликовал свою книжку по НЭПу. Так себе работка, анализ ниже плинтуса, но хоть материал собран и рассортирован добротно... А потом Аркаша подался в когорту болтунов, что занимаются не той историей, которая была на самом деле, а той, какой её должен представлять обыватель. Только и всего. А настоящие спецы по Второй Мировой всё то, о чём Оля писала, знают и сами, причём, не только знают, но и, в целом, разделяют.
- Почему же тогда она не могла донести свои взгляды до общественности? И почему над ней смеялись?
Алексей Иванович сощурился:
- Вы и в самом деле не догадываетесь?
- Нет. До этого следствия мне не приходилось знакомиться с миром историков.
- В наши дни этот мир негласно разделён на две части: исследователей и популяризаторов. Первые пытаются узнать, как оно было, а вторые определяют, как это надо представить для внешних. Определяют, естественно, не сами, - основные ориентиры им спускают сверху. Из этих частей никто друг к другу не лезет. Мы печатаем в профильной периодике статьи, каждая из которых столь узка по теме, что для неподготовленного читателя почти ничего не скажет. Специалист же, который знает контекст, разгадывает ссылки и намёки, понимает, что, допустим, статья об особенностях применения зенитной техники советскими войсками в 1941 г. на самом деле предъявляет новый аргумент в пользу того, что нападение Гитлера на СССР было неспровоцированным, и Союз даже не был толком готов к войне. Мы это знаем, и нам этого достаточно. А ребята типа Аркаши - дают интервью, пишут учебники и популярные книжки для широкого круга читателей, где излагают историю так, как считается полезным для обывателя. Они - пастухи общественных стереотипов. Ошибка и вина Оли была в том, что она захотела вынести, так сказать, эзотерическое знание на профанный уровень, покусилась на чужое поле. Разумеется, она была обречена, как и любой, кто захочет в одиночку бороться со стереотипом. Или с системой.