Роман подцепил к дверям трос и махнул рукой. Дверь вырвалась сразу и облако из трупного яда и пыли вырвалось наружу. Роман пригнул голову и закашлялся. Марго уже подъезжала, давя груды костей колесами. Звук был похож на треск костра.
Марго выкинула из багажника две пары резиновых сапог, перчатки до локтей и респираторы.
– Может не пойдем туда? – спросил Роман.
– Целью всех крестовых походов является освобождение гроба господнего. Ты же читал?
– Пролистал. – скромно сказал Роман.
– Это главная задача. Возьмем его и для нас откроются все двери.
– И даже райские врата?
– Нет. Их не существует. – Марго включила фонарь и вошла внутрь. Респиратор не спасал от вони. Кувуклия была покрыта толстым слоем пыли, грязи и мертвых личинок.
Марго подцепила гробовую плиту железным прутом и повисла на ней. Плита слетела и открылся гроб, полный паутины и грязи.
С минуту оба молча пялились в пустую гробницу.
– Другого я не ожидал. – Хьюго присел на край, стянул респиратор на шею и закурил.
– Положим сюда любые останки. Побольше. Что бы мощей хватило на твой век. – Марго оглядела брошенную церковь.
– На наш. – поправил Роман.
– На твой. Я довезу до тебя до границы. Тебя встретит Аделаида. Жена императора Виго.
– Я никуда без тебя не поеду! – Роман едва не свалился в гроб. – Устроим тебя министром здравоохранения Германской империи. Монакийцы посодействуют. Марго, тебе некуда возвращаться!
– Вот именно. Я уничтожила свой госпиталь, а жить в цивилизации я не хочу. Просто не смогу. Там постоянные проверки, все следят за тобой. Там свои законы. А я привыкла к своим законам. Госпиталь святых Петра и Павла был маленьким государством. Отправишь мне молодых немецких докторов, восстановим госпиталь. Либо отправлюсь на север. Там у паломников нет приюта и на морозильные камеры не нужно тратиться.
– А потом нам опять взбредет в голову, что один пытается убить другого. Мы слишком стары. Нам нужно приглядывать друг за другом. Все свои лучшие годы я провел вдалеке от единственного друга.
– Дружбы не существует. – Марго приподняла респиратор и сплюнула. – Дружбой принято считать взаимовыгодное общение двух и более людей. Когда выгода заканчивается, заканчивается и дружба. Ее придумали, чтобы прощать долги и продавать глупые песни. И вообще, друзья, это самые опасные…
Роман перестал слушать. Витражный потолок затрещал от попавшего внутрь храма воздуха. Шум осыпающегося стекла. Роман не минуты не раздумывая вскочил и сбил Марго с ног, опрокинув на чужие кости. В ту же минуту огромная плита и тонны стекла грохнулись на то место, где стояла Хейфиц. Поднялись столбы пыли. Марго сбросила с себя Романа и натянула ему респиратор обратно на лицо.
Это от шума гуляло в церкви и билось о ее стены. Поднятая пыль оседала.
– Четыре года назад я освящал старый аэропорт перед восстановлением. Среди мусора я нашел памятку о действиях при аварии. Сначала нужно надеть кислородную маску на себя. Потом на другого. – Роман отряхнул колени и поднялся. – Ты конечно этой инструкции не видела, – Роман постучал пальцем по респиратору. – Но это и есть дружба. Тебе плевать, что мои родители были бандитами и работорговцами. Мне плевать, что ты ставишь эксперименты на живых людях. Ты знаешь о моей страсти к молоденьким мальчикам. Я знаю о твоих преступлениях. Но ни разу за тридцать лет, я не слышал от тебя ни одного упрека. И когда на моей шее затянулся шнурок от балдахина, и я подумал, что это ты послала убийцу, я хотел сдаться. Потому, что все мои победы никто больше не оценит. Они будут облизывать экран с изображением любого папы. Они будут кидать свои шапки на любой праздник, будь то Рождество или бал Сатаны. Вопрос в том, кто провозгласит эти праздники? Мы. Я видел много лживых добродетелей, что сыплют друг другу яд в чай и душат ночью подушками. Но мы, два негодяя и подонка никогда так друг с другом не поступим. Зло у которого есть друг, победит зло, которое действует в одиночку! Ты едешь со мной.
– А как же жить для себя, как же эгоизм? – спросила Марго не поднимаясь с пола. – Ты мог погибнуть! И кто бы тогда…
– Чхал я! – Роман нагреб целую охапку костей и бросил в гроб. – Я все еще Хьюго седьмой, верховный глава церкви и я вырву глотку любому, кто посмеет в это усомниться!
Кости загремели о дно гроба. Марго смотрела на обвалившуюся плиту.
– Извини. – сквозь зубы сказала она.
– Что? – Роман отвлекся от набивания ящика истлевшими останками трупов.
– Просто извини меня за все, что произошло.
– Тебе не за что… – Марго перебила Романа, тем, что обняла его и уткнулась носом в грязный халат. – И ты меня прости. Мы оба два старых параноика. Ты прав. Нам и правда нужно присматривать друг за другом.