Бродим, как всегда, не сразу привыкая к далекой от шума городского обители множества усопших… смотрим на даты, удивляясь смертям слишком ранним, необыкновенно горестным, и завидным — редким в наше время — кончинам везунчиков — долгожителей… если б не Маруся — не миновать бы нам встречи с предками… мамаша с папаней, видимо, приехали сюда с утра… мы по-быстрому отпрянули в сторонку… так будет, говорю, лучше, иначе их может хватить кондратий — представляешь?..
«Разумеется… мне бы еще дождаться Второго Пришествия и можно было бы спокойно помирать, раз больше не увижу прекрасных неожиданностей».
Присмирили Опса… издали я поглядывал на предков — выглядели они отлично, но, странное дело, радуясь за них, не испытал, урод, ничего похожего на родственную любовь.
Маруся, всегда умевшая читать мои мысли не хуже Опса, говорит, вот встретитесь, по себе это знаю, они поохают-поахают, потом поболтаете и все встанет на свои места, в конце концов все — к лучшему, а не к худшему…
Потом предки слиняли, успев поухаживать за могилкой и сменить цветочки… тогда уж подошли к ней и мы… капнули водки на земельку могилы родного человека, всегда живого в памяти башки и сердца… поддали, закусили, угостили Опса твердющим сухарем, похожим на кость, — помянули баушку… потом я долго сидел на скамеечке, вспоминал счастливое — только благодаря баушке — детство… поговорил с ней и мне, как бывало уже не раз, показалось, что баушка все обо мне знает, все прощает… ну а в данный момент радуется, что тут и мы с Марусей, женатики, и милый пес поднял ножку на оградку — словом, жизнь продолжается… если, размечтался я, будет у нас потомок, а то и пара-тройка «опят», непременно постараемся с Марусей быть для них сразу и временно живущими мамашкой-папашкой, и дедом-баушкой, если повезет, то и прадедом-прабаушкой — словом, всеми им и нам предшествовавшими, в известном смысле, вечно живыми родственниками…
71
Однажды я решил, что пора навестить В.С., так сказать, зама Михал Адамыча по опеке надо мною; на звонки он не отвечал; тачка моя была у Маруси, давно, оказывается, имевшей правишки; левак добросил меня до обанкротившегося банка, прежде возглавлял который Михал Адамыч; прошу остановиться как раз напротив знакомого модернового фронтона здания, выглядевшего весьма аристократично.
Подхожу к огромной толпе и вот что вижу: пара офицеров-ментов распахивают массивные (видать, дорогущие) двери… омоновцы в масках выводят оттуда под белы руки — само собой, они в наручниках — несколько растерянного Валерия Сергеевича, отворачивающего лицо от множества объективов… другие омоновцы таранят из банка ящики с документами…
Как поется в одной песенке, «снуют администраторы и кинооператоры и сыпят им в шампанское цветы»… я слинял, бросился к газетному киоску… ни в одной из газет — ни слова об аресте В.С.
А в вечерних теленовостях, смотрели которые с Марусей, — пожалуйста, по всем каналам — снова выводят этого человека из дверей банка… слышим сообщение знаменитого репортера…
«…произведены обыски, опечатана документация… незаконные операции по отмыванию мафиозных денег… у Генпрокуратуры, давшей санкции на арест подозреваемого, имеется ряд веских доказательств, включая показания трех свидетелей, согласившихся сотрудничать со следствием… их имена хранятся в секрете… операцию, очень редко приводящую к поимке киллеров, мы бы посоветовали назвать иным именем, так как название «Перехват», как говорят урки наших дней, личит вовсе не ей, а скорей уж элегантной закусочной для руководящих работников наших силовых ведомств… возможно, арестованный, известный связями с криминальными кругами, был основным заказчиком убийства нашего выдающегося банкира и экономиста, отдававшего все свои силы и знания делу перестройки финансовых структур Отечества… оставайтесь с нами…»
Ни хрена себе, думаю, уха… как это бывает, я пытался соотнести облик, манеры, речь В.С. с его возможным участием в злодейском заказе убийства общего нашего друга и покровителя… В.С. не раз повторял, что Михал Адамыч за уши вытащил его прямо из грязи в князи, и вообще он всегда говорил о нем с обожанием и почтеньем… В.С. только в знак памяти о погибшем помог мне сказочно быстро получить новые ксивенки — в некотором роде спас… правда, задним числом показалось подозрительным, что он был недоволен снятием мною со счета большой суммы, потом зачем-то забрал мой фуфловый паспорт… я все бродил по даче, по саду и удрученно повторял: в это невозможно поверить, потому что поверить в это невозможно… душу подавляла всевластная, бесчувственная сила бабок, плевать хотевшая на родственность, дружбу, честь, благородство поведения, уважение к истинным ценностям существования… ужас мой и тоска, с ним связанная, были невообразимы… отвлекала от всего такого Маруся.