В конце письма, чтобы как-то загладить свое нежелание помочь сыну, а может, оправдать себя, он пишет назидание: "В Москве я постеснялся спросить тебя относительно того: готов ли ты к экзаменам для поступления в институт, а ведь это вопрос — не последний. Думаю, что для экзаменов в техникум знаний у тебя хватит".
Едва ли это утешило его первенца Владимира, которому явно не повезло с родителями. Так, наверное, рассудит читатель. И будет не прав. Из того же письма: "Очень сожалею, что не смог помочь тебе, но ты должен понять, что если я так пишу, значит, по-иному ничего сделать нельзя". Пожалуй, с этим можно согласиться. Партийная иерархия, в особенности высших этажей власти, рождала крайности.
Либо всевластие и цинизм, либо — аскетизм и жертвенность. Личные чувства тщательно приходилось скрывать.
…Беспризорное Володино детство стало давать о себе знать. Все чаще его здоровье подвергалось опасности рецидивов. И однажды "скорая" увезла Владимира Андропова в Бендеры. Там 4 июня 1975 года он скончался в городской больнице. Ему было 35 лет.
Юрий Владимирович послал бывшей жене телеграмму: "Похороны Владимира в Бендерах 5 июня". Мать Володи, Нина Ивановна, в тот момент разводилась с очередным мужем и была занята имущественной тяжбой. Это дело ей показалось важнее проводов сына в последний путь. Юрий Владимирович тоже не смог присутствовать на похоронах своего старшего сына. На кладбище в Бендерах он никогда не приезжал.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович скончался, и его невестка Мария, тогда уже вдова, вылетела с дочерью в Москву. Ни на миг она не сомневалась, что это ее дочерний долг. В квартиру на проспекте Кутузова их не впустили. У подъезда дома перехватили и отвезли в гостиницу, где размещали родственников покойного.
На похоронах она пробыла всего несколько часов. Ее удивило, что их то выставляют из помещения, где стоял гроб, то снова приглашают войти в зал. Секрет оказался прост и циничен: когда в одну дверь входили члены правительства, родственников уже выводили через другую. Мария Андропова сочла это для себя оскорбительным. Вечером того же дня улетела домой. Благо последний долг высокопоставленному родственнику она отдала…
Мария продолжает жить в Тирасполе. Она вторично вышла замуж. Фамилию оставила прежнюю — Андропова".
Что ж, характеристика Андропова Юрия Владимировича выстраивается тут не оценками, а достоверными сведениями, картина в итоге получается весьма выразительной. Ну ладно, с женой первой расстались, бывает. Но брошенные без заботы дети. Это уж по любым меркам понятно как выглядит. И время было страшное, и сам ведь не бедствовал отнюдь. Хладнокровно переступил через собственных ребятишек карьеры ради, тут другой оценки быть не может.
Ладно, постараемся быть объективными. У молодых мужчин порой слабо развито чувство отцовства, случается в таких случаях всякое. Но повзрослев, приобретя от своего и чужого опыта житейскую мудрость, грехи юности множество мужчин так или иначе пытаются исправить, смягчить хотя бы. А тут? Ледяным холодом веет от доброжелательных советов по поводу вечерней школы или техникума.
И эта трусоватая, по сути, тайная переписка с несчастным сыном. И нежелание встреч с ним. Да, скрытен, холоден и бессердечен был тогдашний глава госбезопасности в жизни личной. А о его "общественной жизни" расскажем позже. Мы нарочно задержались на этом сюжете, доведя его до конца, чтобы более к нему не возвращаться. Выразительность данного эпизода только выигрывает. Следим далее за карьерой нашего героя.
На комсомольском поприще молодой Андропов делает стремительную карьеру. Работник он был, безусловно, дельный и трудолюбивый, но успехи-то служебные определялись тогда, к сожалению, иными причинами. Кровавая чистка в партийном аппарате второй половины тридцатых годов создала множество руководящих "вакантных" мест. Вот почему тех, кто был помоложе и никак не мог быть причислен к деятелям оппозиции, в ту пору возносил стремительный восходящий поток, хотя заслуги этих новых выдвиженцев, да и способности их порой оказывались весьма скромными. Вот Брежнев: в 35-м он лишь рядовой инженер в провинциальном Днепродзержинске, а уже в 39-м, стремительно передвигаясь по опустевшим руководящим креслам, делается секретарем Днепропетровского обкома, одного из крупнейших во всем СССР.
Буквально так же подскочили в те годы будущие коллеги Брежнева по Кремлю: Суслов в 39-м — первый секретарь Ставропольского крайкома, Кириленко примерно в ту же пору — второй в Запорожском обкоме и т. д. (а им и сорока не было.). Подобных случаев тогда — бесчисленное множество.