связи между мертвой и живой природой, которую
охотно высказывали некоторые философы-материалисты
XVIII в., например Робине.
Идея о единстве всей природы, в которую человек
входит как часть, развивается автором и дальше во
многих местах трактата: «Мы не унижаем человека, —пишет
Радищев, — находя сходственности в его сложении с
другими тварями, показуя, что он в существенности следует
одинаковым с ними законам. И как иначе то быть может?
не веществен ли он?» 1 «Паче всего сходственность
человека примечательна с животными», — указывает
Радищев в другом месте.2 «Все органы, коими одарен
человек, имеют и животные». «Человек, сходствуя в побужден
нии к питанию с животными, равно сходствует с ними
и с растениями в плодородии».3 «Внутренность человека
равномерно сходствует с внутренностью животных»,4
и т. д.
Эти настойчивые указания на сходство человека
с другими существами Радищев делает, разумеется,
недаром. Он не решается прямо сказать, что человек
произошел от животных, но нигде не говорит о сотворении
человека, о его «божественном» происхождении и не
употребляет подобных этим выражений, которыми
изобилует научная литература XVIII в. Радищев называет
человека не «венцом творения», но «венцом сложения»,5
т. е. наиболее совершенным по своей организации.
Чем же, по мнению Радищева, человек отличается
от животных? Официальная наука XVIII в. имела на
это готовый традиционный ответ: «Своей разумной и
бессмертной душой». Радищев иначе подходит к этому
вопросу: «Человек отличествует от животных возничен-
ным образом», т. е. способностью вертикального
хождения. Из этого положения тела человека в
пространстве Радищев и выводит все другие его человеческие
свойства, как положительные, так и отрицательные.
Радищев указывает, что человек отличается от животных
развитием рук: «Руки были человеку путеводительницы
к разуму».1 Наконец, человек «к силам умственным
образован» и обладает даром речи.
Какие же факторы влияют на то или иное сложение
живого организма? Здесь Радищев выдвигает на первое
место влияние внешней среды: климата и других
естественных причин. «Возьмем пример животных, коих
водворить хотим в другом климате, — пишет он. —
Перемещенное едва ли к нему привыкнет, но родившееся от
него будет с оным согласнее, а третиего по
происхождению можно почитать истинным той страны уроженцем,
где дед его почитался странником».2
В другом месте наш автор указывает, что «климат и
вообще естественность на умственность человека сильно
действует»,3 и поясняет, что весь обиход человека на
первоначальной ступени его развития зависел от
окружающих естественных условий: «Разум в человеке
зависел всегда от жизненных потребностей и определен был
местоположением. Живущий при водах изобрел ладью
и сети, странствующий в лесах изобрел лук и стрелы,
обитавшийся на лугах... удомовил миролюбивых зверей
и стал скотоводом».4
В своих основных философских установках Радищев
был материалистом. Для него типична такая, например,
фраза: «Кусок хлеба, тобою поглащенный, обратится
в орган твоея мысли».5 Если он и говорит о душе, то
мыслит ее не как бесплотную метафизическую сущность,
но как нечто телесное, возникающее в теле и от него
зависящее: «Но откуда возмечтал ты, — пишет он,
например, — что душа твоя не есть действие твоих органов,
что она бестелесна? Окруженная со всех сторон
предметами, она есть то, что они ей быть определяют».
Следует, однако, заметить, что материализм
Радищева был не вполне последовательным. Например, он
допускал бессмертие души или, во всяком случае,
обсуждая этот вопрос на многих страницах своего трактата,
оставил его открытым. В этом отношении Радищев напо-
46
минает академика Вольфа, который также был
материалистом, но в вопросе о бессмертии души обнаружил
колебания. Повидимому, философам-материалистам
XVIII в. не так-то легко было расстаться с некоторыми
фетишами идеализма.
Окидывая взглядом всю научно-философскую
деятельность Радищева в целом, надо все же отнести его
к сторонникам идеи эволюции на материалистической
основе.
Характерные черты во взглядах русских
трансформистов XVIII в. Материалистическая традиция. Взгляд
на причины изменяемости организмов.
Изложенные выше данные показывают, что
эволюционная идея нашла свое отражение в трудах ряда
русских ученых XVIII в.
Эти ученые принадлежали к различным группам
русского общества. Совершенно понятно, что среди них
лучше всего были представлены наши академики как
адепты научного центра того времени — Академии наук.
Первое место среди них занимает гениальный
Ломоносов. В его лице эволюционная идея оказалась тесно
связанной с колыбелью нашего научного знания.
Два других академика — Паллас и Вольф —
иностранцы по происхождению — натурализировались в
России, которая сделалась их второй родиной. Они
сочетали русскую науку с лучшими достижениями передовой
науки Запада.
Весьма знаменательным и тем более отрадным для
истории нашей науки и просвещения является тот факт,
что среди первых русских эволюционистов были также
люди, не принадлежавшие формально к ученому цеху
и тем не менее усвоившие великую прогрессивную идею,
которая в XVIII в. только зарождалась. Таковы
начинающий биолог Каверзнев, вышедший из среды
провинциального духовенства, и представитель наиболее
прогрессивной части дворянского сословия — Радищев.
48
Это обстоятельство показывает, что
материалистический взгляд на природу, идея о ее историческом развитии
не мелькнули в истории русской культуры XVIII в.
случайным метеором, но имели глубокие корни в
обществе.
Характерно, что наши эволюционисты XVIII в. были
в основном материалистами. Одни из них высказывали
свои материалистические воззрения с полной
определенностью, как например, Ломоносов или Радищев. У
других материализм можно предполагать, как например,
у Каверзнева. Материалистическая традиция, получившая
свое начало от Ломоносова, оказалась очень прочной.
Влияние ее на последующие поколения можно
проследить в отдельных случаях с полной ясностью. Хорошим
примером может служить Радищев, который глубоко
почитал Ломоносова, и закончил «Путешествие из
Петербурга в Москву» похвальным словом гениальному
помору. Из этого «Слова», между прочим, видно, что
Радищев внимательно читал трактат Ломоносова
«О слоях земных», где изложены мысли о непрестанных
переменах, происходящих в земной коре.
Материалистическая традиция была, несомненно, той
почвой, которая питала эволюционную идею. Эта идея
в дальнейшем вызревала и получала более определенные
очертания на различном фактическом материале, в
зависимости от сферы интересов и предметов занятий
каждого.
Ломоносов, как это видно из его сочинений, пришел
к мысли о «преобращении великия натуры», главным
образом, на основании данных геологии и
палеонтологии. Паллас и Вольф усвоили эволюционный образ
мыслей, наблюдая изменчивость у животных и
растений. Вольф, кроме того, увидал подтверждение своего
взгляда, изучая случаи уродства у человека и животных.
Каверзнев пришел к тому же на основании фактов
широкой изменчивости домашних животных, в частности
собак, быков, овец и проч. Наконец, Радищев пришел