Выбрать главу

Силами таких гигантов, как Эйлер, Лагранж, Клеро и Лаплас, была решена сложнейшая математическая задача – создана общая теория возмущений для решения задачи движения нескольких тел. Лаплас также придумал теорию движения спутников Юпитера. Казалось бы, какая от нее практическая польза? Подумаешь, спутники!.. Но именно эта теория легла в основу единственного на тот момент точного способа определения долготы на море. Хронометр был изобретен чуть позже и поначалу был крайне дорог, а прежние таблицы положения спутников Юпитера, составленные до лапласовской уточненной теории, быстро устаревали.

В конце того же века было открыто инфракрасное излучение Солнца. Иммануил Кант выдвигает идею конденсации космических тел из распыленной в пространстве материи. Эту гипотезу поддерживает математическими расчетами Лаплас. Конец века ознаменован невероятным подъемом, верой в науку, победами над географическим пространством планеты, его познанием и «оцифровыванием» – планета была поймана в авоську географических координат, ластик мореплаваний стирал белые пятна на карте. Моряки, вооруженные подзорными трубами, хронометрами, компасами, секстантами и астролябиями, храбро шли по океанам, не боясь пропасть, ибо у них под рукой всегда были звезды, точнейшие математические таблицы и великолепные зеркальные инструменты (тот же секстант) для определения своих координат.

В XIX веке изобретается спектральный анализ и определяется состав солнечного вещества, начинают фотографировать небесные тела, обнаруживаются солнечные циклы. К концу века канадец Флеминг предлагает разделить Землю на часовые пояса, и его предложение принимается развитыми странами. К тому времени планета картографирована уже почти вся, за исключением Антарктиды, которая в этом веке только была открыта.

Глава 3

История с географией

Когда «проклятые оккупанты» вошли в его родной город Амасию, понтийский грек Страбон не вышел на улицу, чтобы посмотреть на шагающих римских легионеров Помпея. Потому что не мог этого сделать: он лежал в деревянных яслях и пускал пузыри. Не стоит осуждать за это Страбона: в конце концов, все мы были младенцами.

А пока будущий великий географ античности развлекался слюноотделением, его прежняя родина – Понтийское царство – перестала существовать. На этом месте возникла новая римская провинция – Понт. Здесь жили самые разные народности с самыми разными настроениями, но Страбон, будучи этническим греком, то есть представителем цивилизованной народности, стал горячим сторонником римской оккупации, поскольку понимал: лучше высокая оккупационная культура, чем туземная местечковая самостоятельность, второе имя которой – отсталость.

В итоге подающий надежды юноша из далекой провинции прибыл в Рим, чтобы получить хорошее образование. И получил его, благо семья Страбона была состоятельной и могла позволить себе подобные прихоти. Грек Страбон никогда не был в Афинах, но зато побывал в Египте – он сопровождал римского префекта Элия Галла в его путешествии вверх по Нилу. В Египте Страбон жадно усваивал все то, что могла дать ему эта древняя культура.

Человек он был чертовски умный, ни в грош не ставил религию, но полагал ее весьма полезной штукой для управления простонародьем. Страбона можно было бы назвать одним из первых «экономических географов»: он придерживался точки зрения, что экономическое процветание и цивилизованность той или иной страны во многом зависят от ее климатических условий.

Страбон

Страбон оставил в наследие потомкам 17-томный академический труд по мировой географии. Не все написанное им и его греческими коллегами-географами сохранилось. Но благодаря все же уцелевшему мы – прямые потомки греко-римской цивилизации – можем наблюдать эволюцию географических знаний от Эллады до наших дней.

Я не зря назвал его работы академическими. По сути, Страбон первым из известных ученых применил чисто научный подход к географии, жестко критикуя прежних авторов за их некритичность и мифологичность: «Деимах и Мегасфен в особенности не заслуживают доверия. Ведь они рассказывают нам о людях, которые сидят на своих ушах, о безротых, безносых, об одноглазых и длинноногих и о людях с повернутыми назад пальцами; они возобновили гомеровскую басню о войне журавлей с пигмеями, которые, по их словам, были трех пядей росту; они рассказывают также о муравьях, добывающих золото…»