Единственное, что меня сдерживало от приказа все переделать, это понимание того, что он не будет выполнять мои капризы собственноручно. А настраивать против себя прислугу во всем доме в мои планы совсем не входило. Поэтому пришлось ограничиться тем, что довела его до белого каления своим досмотром, он, наверное, и сам раньше не был во всех углах особняка, так что будем считать, что для него это было полезное времяпрепровождения.
Остановилась я, лишь добравшись до кухни. Туда в сопровождении Карла я не пойду даже под дулом пистолета, ведь мне и там пришлось бы корчить из себя стервозину, а это лишнее. Это стратегически важное место я собиралась брать лаской и пониманием, не иначе. Свернув по быстрому нашу экскурсию, промямлив что-то о том, что пора переодеться к обеду и бросив своего сопровождающего прямо у двери, ведущей в кухню, ретировалась, пока, кто из челяди меня не заметил. Не забыв попутно наступить Сорелу на мозоль, напомнив, что жду девушку уже сегодня.
Переодеться мне, конечно, не удалось, да и попробуйте сами с этим балахоном разобраться. Подёргав юбку в разные стороны, плюнула на это не благодарное дело и спустилась в столовую, пополнять прилично растраченную энергию.
Суп пюре, варёные овощи и вино не очень-то подняли настроение. А если учесть, что Сорел составил нам компанию, убили последние душевные силы. Даже мой секундант опять испарился по-английски, и вместе с ним исчезла последняя надежда на приятно проведённый обед. Поковыряв ложкой нечто тёмно-зелёного цвета, подумала, что наврядли смогу выжить в месте, где нет гамбургеров, картошки — фри и кока-колы. Пора топтать дорожку к сердцу кухарки.
— Что это? — все же поинтересовалась я, пытаясь хотя бы по запаху определить принадлежность этого к съедобным продуктам.
— Чечевица, — ответил Карл и уставился на меня в ожидании моей реакции.
— Никогда раньше не видела её та близко, — признала я. Хотя честно и знакомиться ближе с этой загадочной крупой не хотелось абсолютно. — Вы уверены, что она съедобна?
— Естественно, ты как будто не от мира сего, — озадачила я его своим незнанием.
— Нет, это не естественно. Естественно — это когда еда радует и видом, и запахом, и вкусом. А это — нечто, колышется как живое, только что глазами на меня не лупает.
Жак, к моему удивлению с удовольствием уплетавший это творение местного повара, подавился, услышав мою оценку. Кашлял он долго с чувством с толком с расстановкой, до тех пор пака Карл не сжалился над ним и не постучал по спине, помогая отдышаться. Вот после этой братской помощи мне стало маркиза откровенно жалко. И как он ребра после такого постукивания не выплюнул, для меня осталось загадкой.
— И как тогда должен выглядеть Ваш рацион?
— Суп, если он нормального цвета конечно, хлеб, мясо, гарниры разнообразные, картошка в любом виде тоже пойдёт, салатики и конечно десерт, — мечтательно протянула я.
— Вы как хозяйка можете изменить меню, только не уверен, что мы это переживём.
— Можно, правда? — игнорируя Карла, заискивающе ставилась на Жака.
Маркиз замялся, видимо перспектива его пугала своей неизвестностью. Как-то уж совсем не уверенно он, наконец, кивнул.
— Но с условием, что сначала ты попробуешь всё-таки оценить нашу кухню, перед тем как знакомить нас со своей.
Эх, не доживу. Взяв со стола варёную морковь, отправилась к себе в комнату, плохие они.
— Можно считать, что обед удался, — услышала я за своей спиной счастливый голос Сорела. Ах, так! Если я осталась голодной им тоже несварение устрою, из вредности. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, вернулась к столу и уселась прямо напротив Карла.
— Я передумала, с вами посижу, — заявила я, наблюдая, как его лицо приобретает вид спустившегося шарика. Сделал гадость — сердцу радость.
Так мы и сидели: он давился чечевицей под моим пристальным взглядом, сопровождающим каждую поднятую ложку; я периодически откусывала от морковки, всеми силами пытаясь представить, что жую зефир, выходило плохо; Жак, доев свой обед, тихонечко ушёл, оставив нас, наслаждаться обществом друг друга. Карл, конечно, мог делать вид, что моё присутствие ему не мешает, но я-то видела, с каким трудом он сдерживал желание меня придушить. Молодец мужик, стойкая сила воли. Решив, что на сегодня хватит измывательства над краснокнижным видом «настоящий джентльмен», ушла к себе ждать дальнейшего развития событий. Вслед мне раздался жалобный звон раздавленного стакана. Упс, надеюсь, не порезался, хотя какая разница.
Следующее несколько часов я передвигала, переставляла и перетасовывала мебель в моей комнате. Мне все нравилось и в прежнем виде, но от нечего делать была готова лесть на потолок. Но задрав голову, поняла, что будет высоковато и нашла себе другое занятие. Результатом многочасовой работы стало триумфальное возвращение всех предметов на своё исконное место. С чувством выполненного долга и совершенно обессиленная я приземлилась в кресло стоящее у камина и благополучно уснула.
Разбудил меня стук в дверь, очень громкий стук в дверь. А это значит, что либо кто-то очень давно пытается до меня достучаться, либо это Карл Сорел. Ха, оказалось, что это и то и другое. Злой как черт кардинал Ришелье держал какой-то большой свёрток, причём, так как будто там завёрнута змея. Он сунул этот загадочный дар мне в руки, а я не смогла сдержать любопытства и незамедлительно засунула свой нос вовнутрь. Там была коробка с обувью и нечто белое, связанное тесёмочкой. Моё любопытство как цунами не возможно не приостановить, не свернуть, поэтому не успевший сбежать, управляющий вынужден был принять свёрток обратно, придерживая его для меня. Развязав тесьму, стала вытаскивать белые матерчатые комочки чего-то до сих пор неизвестного.
— Что вы делаете? — возмутился незваный гость.
Игнорируя его, выбрав один, я встряхнула ткань, расправляя во всей красе. Ой! Это оказались панталончики, которыми я в данный момент размахивала перед носом Сорела. Он зажмурился и возмущённо запыхтел, а я, краснея, пыталась засунуть их обратно, но добилась лишь того, что порвала бумажный пакет, и все это белоснежное великолепие разлетелось по всему коридору и частично повисло на Карле.
— Вы не выносимы, — по-прежнему не открывая глаз, пророкотал управляющий, двумя пальцами стягивая с плеча одну из вещиц.
Неожиданно для меня ко мне подоспела помощь в лице очень миленькой, симпатичной девушки лет семнадцати на вид. Светлые волосы, голубые глаза, губы бантиком и пунцовые щеки, но думаю, в этом уже я виновата. В четыре руки мы быстро ликвидировали последствия моей чрезмерной любознательности, а в процессе, кажется, даже понравились друг другу.
— Лола, — представил мне девушку Карл, наконец открывший глаза. — Как и желали, с сегодняшнего дня является Вашей личной горничной.
— Здорово, — разулыбалась я, рассматривая новую знакомую, уже по привычке игнорирую Карла.
— Рад угодить, — совсем не радостно отозвался Сорел, и поспешил оставить нас, пока я еще чего-нибудь не устроила. И правильно бережёного Бог бережёт.
Схватив Лолу за руку, повела в свою комнату. Наконец-то хоть один нормальный человек появился в моем окружении. Вы спросите, откуда я знаю что нормальный? Все очень просто, всем известно, что нормальный человек — это женщина!
— Я Элизе, — по-простецки назвала я себя. — Так, что если согласна, работать будешь у меня.
Ошарашенная моим напором девушка, лишь кивала болванчиком и продолжала складывать панталончики в шкаф.
— Да брось ты их, — потянула её за собой и усадила в кресло напротив себя. — Давай так, я спрашиваю, а ты киваешь или качаешь головой в ответ.