— Дневник — у вас?
Тусклые глаза репортера настороженно блеснули. Он замолчал, явно обдумывая ответ.
— Естественно, я должен был убедиться, что он стоит той суммы, которую запросил Грот.
— А сколько он хочет?
— Не представляю, каким образом это может касаться вас, — уклонился от прямого ответа Кросс. — И еще, я вынужден настаивать, чтобы вы объяснили мне конкретно, почему вас интересует дневник. И лишь потом мы сможем продолжить нашу беседу.
— У меня есть предчувствие, — мрачно заметил Шейн, — что после сегодняшнего анонса в «Ньюс» этим заинтересуются еще несколько человек. — Он на мгновение умолк, а затем добавил: — Откровенно говоря, мне хотелось бы знать, какая именно сумма смогла бы предотвратить публикацию.
Кросс напрягся еще больше.
— Боюсь, мистер Шейн, вы не разбираетесь в газетном деле. Этот дневник — сенсация первостепенного значения. Невозможно измерить ценность подобных вещей для газеты… по крайней мере, в долларах и центах.
— Я разговариваю с вами… а не с газетой, — возразил Шейн.
— «Ньюс» платит мне жалованье, и мой первейший долг — соблюдать ее интересы, — напыщенно ответил Кросс.
— Я бы хотел взглянуть на дневник.
— Вы сможете прочесть его в «Ньюс». Публикация начинается с завтрашнего дня.
— Я говорю о предварительном просмотре.
— Это невозможно, — покачал головой Кросс.
— Вы сказали, что начинаете печатать его завтра. Означает ли это, что вы уже достигли окончательной договоренности с Гротом по финансовым вопросам?
— Вряд ли мы могли бы печатать дневник, если бы не сделали этого.
— Так я и думал.
— И что дальше?
— Вопрос сводится к следующему, — спокойно пояснил Шейн. — Если бы Грот внезапно исчез… или умер прежде, чем еще раз связаться с вами… имела бы ваша газета законное право печатать его дневник?
— Что вы имеете в виду? — ощетинился Кросс, впервые стряхнув с себя самодовольную чопорность. — Что с Гротом?
— А разве вы не знаете?
— Я не видел его со вчерашнего дня.
— Вы не ответили на мой вопрос. Вам известно, где он находится в настоящее время?
— Я не собираюсь отвечать вам, Шейн. Но я хотел бы знать, почему Джейк Симс задал мне точно такой же вопрос полчаса назад. Может, вы мне объясните?
— Никогда нельзя предугадать поведение такого типа, как Симс, — небрежно заметил Шейн. — Он сделал вам предложение по поводу дневника?
Кросс покачал головой, и на его квадратной физиономии появилось некое подобие ухмылки.
— Думаю, вас это тоже не касается.
— Возможно, вы правы, — согласился Шейн и поднялся. — Мы еще увидимся, — пообещал он и направился к стойке.
— Ну, и как прошла беседа с нашим другом? — спросил Рурк.
Шейн сердито покачал головой.
— Ничего не вышло.
— И ни у кого бы не вышло, — радостно заверил его репортер. — Он — из тех хладнокровных ублюдков, которые прячут под кроватью магнитофоны во время медового месяца, а потом продают записи в так называемые «журналы искренних признаний».
— А где он живет? — поинтересовался Шейн, задумчиво вертя рюмку.
— В «Корона-армс». Пишет почти весь свой материал дома, потому что считает себя слишком большим интеллектуалом, чтобы стучать на машинке в репортерской вместе с остальными.
— Я бы хотел, чтобы ты взял интервью у миссис Грот о ее муже. Постарайся при этом выяснить поточнее, получили ли они полностью все деньги за дневник. Поскольку Грот мертв, вашей газете придется обратиться к ней за правами на публикацию, если только они не успели выполнить все свои обязательства по соглашению. И скажи ей, чтобы она обязательно связалась со мной, прежде чем подпишет что-либо, имеющее отношение к дневнику.
— Договорились, — ответил Рурк. — Еще какие-нибудь поручения есть?
— Я дам тебе знать, если мне еще что-нибудь придет в голову, — широко улыбнувшись, пообещал Шейн. Он оглянулся и, увидев, что Джоэл Кросс приступил к обеду, быстро пошел к выходу.
Глава 10
«Корона-армс» представлял собой тихий отель квартирного типа неподалеку от залива Бискейн. Поднявшись на четвертый этаж, Шейн прошел через холл к двери с номером «417» и достал из кармана увесистую связку ключей. Некоторое время он изучал замочную скважину, потом неторопливо выбрал ключ и вставил его в замочную скважину. Затем толкнул дверь и остановился на пороге, успев мельком увидеть гостиную, в которой все было перевернуто вверх дном. В тот же момент он смутно ощутил какое-то движение слева от себя и почувствовал резкую боль у основания черепа чуть пониже левого уха.