Вернувшись в свой отель, Шейн запер дверь на два замка, положил тетрадь в кожаном переплете на середину стола и, облизывая губы, некоторое время рассматривал ее с таким видом, будто пробовал нечто вкусное. Открыв ее на титульном листе, он прочел четко выведенную надпись: «Личный дневник Джаспера Грота» и приступил к чтению записей, написанных рукой человека, которого уже не было в живых.
Судя по всему, дневник был начат более полугода назад, и Шейн нетерпеливо зашуршал страницами, пока не добрался до первой записи, сделанной Гротом после того, как самолет упал в океан, и трое оставшихся в живых оказались на спасательном плоту.
Это был подробный отчет о катастрофе — один из двигателей самолета неожиданно вышел из строя, и экипажу пришлось приложить весь свой опыт, чтобы попытаться посадить самолет на воду во время шторма. Грот давал высокую оценку мужеству Питера Каннингема и с уважением отзывался о его силе воли и решительности, которые позволили им двоим выбраться на надувной спасательный плотик, в то время как все остальные погибли. Именно Каннингем спас раненого Альберта Хоули, и Грот отдавал дань его самоотверженности, учитывая, что присутствие на плоту третьего пассажира уменьшало их и без того скромные шансы на спасение, если принять в расчет весьма скудный рацион воды и продовольствия.
Выяснилось, что с самого начала Хоули был в очень плохом состоянии, и Грот серьезно сомневался, что он сумеет долго продержаться.
Шейн вчитывался в записи с возрастающим интересом.
На третий день пребывания на плоту Грот написал:
«Сегодня утром Хоули стало хуже. После завтрака его рвало кровью, он слабеет на глазах. Я молился за него, но он отказался присоединиться ко мне и искать утешения у Господа. На рассвете Питу удалось отлить себе немного воды. Я сделал вид, что ничего не заметил».
Позже, в тот же день:
«Хоули угасает на глазах. Повторял за мной „Отче наш“. Я верю, что он, наконец, обретет Господа».
Утро четвертого дня:
«Сегодня утром Хоули очень плохо, уверен, что долго он не протянет. Время от времени я молюсь за него и призываю облегчить душу перед Господом, но он упорно отказывается».
Позже, в тот же день:
«Хоули понимает, что умирает. Повторял вслед за мной 23-й псалом, и я уверен, что он обрел успокоение. Мне бы хотелось, чтобы перед неминуемой кончиной он исповедался в своих грехах».
Утро пятого дня!
«Сегодня ночью солдат тихо скончался. Утром я прочитал простую заупокойную молитву и предал его бренные останки морю. Пит притворился спящим, но я не сомневаюсь, что он глубоко потрясен. Теперь у меня на душе большая тяжесть, и мне приходится бороться с этим чувством. Вчера ночью Пит подполз достаточно близко, чтобы услышать часть исповеди умирающего. Не знаю, что именно ему удалось подслушать, но сегодня утром он вел себя довольно странно и несколько раз пытался уговорить меня пересказать ему все, в чем исповедовался умирающий. Да поможет мне Господь принять правильное решение».
Шейн медленно выдохнул и отложил дневник. Значит, Альберт Хоули умер на четвертую ночь. До того, как скончался его дядя Эзра.
Таким образом, миссис Мередит не причиталось ни цента из его наследства!
Он снова взял дневник и тщательно просмотрел его до конца, пытаясь найти дальнейшие упоминания имени Хоули, имеющие отношение к его тайне. Но, увы, вскользь упоминались только «исповедь умирающего» и «спор с Питом, который отказался признаться, что ему удалось подслушать из уст умирающего».
Последняя запись, сделанная за день до того, как их подобрали с плота, гласила:
«Пит вовсю стремится доказать, что мы будем круглыми дураками, если упустим такую прекрасную возможность для шантажа. Он признает, что в ту ночь подслушал достаточно, чтобы понять всю важность тайны умершего солдата. Молю Господа, чтобы он дал мне силы выдержать этот соблазн».
Выходит, Грот не рискнул доверить тайну Альберта Хоули страницам дневника. В записях также нигде не упоминалось имя Леона Уоллеса.
Вынужденный примириться с этим фактом, Шейн тяжело вздохнул и захлопнул тетрадь. Значит, Джоэл Кросс все-таки сказал правду. Но теперь Шейну было известно, что Питер Каннингем знал достаточно, чтобы замышлять шантаж, и что Джаспер Грот яростно сопротивлялся этому плану. Все это Шейн допускал и до того, как прочел дневник. Единственный новый факт, который он узнал, заключался в том, что если бы дневник был опубликован, то состояние Эзры Хоули унаследовала бы его семья, а не бывшая жена Альберта.