– А вдруг там тупик?
– Ну хотя бы попробовать надо!
Как я и предполагала, бесстрашная Мила полезла первой. Дверца была не больше окошка, поэтому лезть приходилось на четвереньках, согнувшись в три погибели. Мы очутились во второй темной комнате.
– Был бы у нас фонарик… – прошептала я.
– У нас бы не только фонарик был, но и пистолет, если бы ты себя нормально вела, – сердито отозвалась подруга. – Не дом, а какой-то склеп. С виду нормальная дачка, вполне рабоче-крестьянская… А внутри сплошные лабиринты.
Я медленно шла рядом с Милой, не выпуская ее руку из своей, и чувствовала, как сжимается мое сердце.
– Тебе страшно? – подавляя собственный страх, спросила я.
– Конечно. Ты думаешь, мне никогда не бывает страшно?
– Не знаю… У тебя такая работа…
– Это не играет никакой роли. Любому бывает страшно. У меня вообще психика расшатана. Я почти каждый день под пулями. Рискую своей жизнью ради совершенно чужого человека, который иногда так из себя выведет, что хочется заехать ему в ухо.
– Я думала, ты вообще ничего не боишься.
– Я мышей боюсь и крыс тоже. Сердцем чувствую, что их здесь полно. Повсюду скрежет слышится.
Скоро мы убедились, что эта комната не имеет второго выхода. Пахло здесь еще более скверно. Я с трудом сдерживала приступы рвоты.
– Если мы сейчас отсюда не уйдем, я не выдержу. Пошли отсюда поскорее.
– Тут где-то покойник, – не обращая внимания на мою жалобу, сказала Мила. – Это трупный запах, я не могу ошибиться.
– Какой это запах?
– Трупный. Глухая, что ли?
– Ты хочешь сказать, что где-то тут лежит труп?!
– Не знаю. Но в помещении трупный запах.
И тут мы наткнулись на что-то лежащее у самой стены.
– Мила, что это? – заикаясь, спросила я.
Сев на корточки, она потрогала странный предмет.
– Это труп.
– Что?!
– Труп женщины.
Мне показалось, что я схожу с ума. Еще немного, и я просто потеряю сознание.
– Это труп женщины, – повторила перепуганная не меньше, чем я, подруга.
– А откуда ты знаешь, что это женский труп?
– На ней юбка.
– Юбка?!
– Да, только труп черви уже почти съели.
– Черви?! Какие еще черви?!
– Ну какие? Трупные…
Схватившись за голову, я издала пронзительный крик и бросилась искать выход из этой комнаты. Как только мне удалось найти дверцу, прошмыгнула в первую комнату, упала на пол и заревела. Следом за мной вернулась Мила. Плотно закрыв потайную дверь, она села рядом со мной и погладила меня по плечу:
– Давай заканчивай реветь. Ты что, трупов никогда не видела? Я трупов не боюсь. Бояться нужно живых, а не мертвых. Жизнь научила меня сдерживать эмоции. Раньше я такой же размазней была. Помню, когда мать умерла, я испугалась, совершенно не знала, что делать. Стою посреди улицы, реву. Люди проходят, бросают в мою сторону безразличные взгляды, ни одна сволочь не подошла, никто не спросил, что у меня случилось. Понимаешь, никому нет никакого дела. У каждого свои проблемы. А я ведь осталась совсем одна, отец еще раньше скончался. В кармане ни гроша, а в пустую квартиру даже зайти страшно. Я ведь тогда специально на улицу вышла… Думаю, вокруг люди. Они поймут и помогут. Мне ведь не много нужно было. Обыкновенное человеческое участие, и только. Хотелось, чтобы кто-то за плечи обнял, сказал доброе слово… Я тогда пошла куда глаза глядят и поняла одну простую истину – в этой жизни мне надеяться не на кого, кроме себя самой. Теперь ни одна собака не узнает, что творится у меня на душе. Ни одна… А покойников ты зря боишься. Это я тебе говорю. В нашей школе телохранителей знаешь сколько народу погибло… Работа у нас такая – за других своей жизнью рисковать. Я не одного друга и не одну подругу похоронила… Так что, я с мертвыми на «ты».
Мила замолчала. Я немного успокоилась и спросила:
– Слушай, а кто убил эту женщину? Почему она там лежит?
– Этого я не знаю, я же не частный детектив и никогда им не была.
– Я просто подумала, почему ее в землю не закопали или в реку не скинули. – Опыт у этих сволочей имеется… Почему от одних трупов избавляются, а другие прячут прямо там, где живут.
– Это и в самом деле странно. Зачем эту женщину в подвале держать, ведь такой запах разносится. – Мила встала и сделала несколько кругов по комнате. – Ну и поездочка у нас с тобой получилась. Пистолета нет, время пропало даром и еще неизвестно, чем все это закончится. И какого черта я пошла на эту авантюру…
– Ты жалеешь?
– Ну, а ты как думаешь?
– Значит, жалеешь. Но я ведь не знала, что так получится. Думала выкопаем шкатулку – и все. Эта дача принадлежит Костиному отцу…
Я рассказала Миле обо всем, что произошло между мной и Костей на больничном балконе. Мила дослушала меня до конца и ни разу не перебила. Когда я закончила свой сумбурный рассказ, она встала и ударила кулаком в стену.
– Ну почему ты мне сразу не рассказала?
– А что это могло изменить?
– А ты что, сразу не могла догадаться, к чему может привести эта поездка?!
– Не могла, – растерянно повела я плечами.
– Ну ты даешь! Я думала, ты хоть немного сообразительнее. Я с первого взгляда поняла, что Костин отец – законченный мафиози, к таким, как он, доверия нет. По нему сразу все видно: холеный гусь, морда хитрая, а что у него на уме, одному Богу известно. Если бы я знала, откуда ветер дует, никогда бы не согласилась на эту авантюру.
– Но откуда я могла знать, что на этой даче трупы валяются да убийцы греются?!
– А тут и знать нечего. Если бы ты рассказала мне эту историю сразу, то я бы тебе спокойненько объяснила, что никакой шкатулки тут нет.
– Как это нет?
– Молча. Нет и никогда не было.
– И с чего ты так решила?
– С того! Костя тебе это говорил почти при смерти. У него боли были страшные. Он на стуле не мог и пяти минут просидеть. Его папашка таскал сильные наркотики и давал медсестрам, чтобы они ему кололи. Наркотиков наколят, у него начинаются галлюцинации. Вот у него приход пошел, планка съехала, он и стал придумывать про какую-то любовницу. Он все это придумал, понимаешь? Помнишь тот вечер, когда нам сильно действующий наркотик вкололи? Мы с тобой тогда летающую тарелку увидели. Улавливаешь?
– Улавливаю… Ты хочешь сказать, что вся эта история не что иное, как болезненный бред Кости?
– Вот именно.
– Что-то мне в это с трудом верится. Мне кажется, что все, что говорил Костя, было самой настоящей правдой. Ты бы видела его глаза… Ты бы видела, каким он был искренним…
– Представляю. Только жалко, что ты не видела, сколько наркотиков ему перед этим вкололи. Господи, и в кого ты такая доверчивая!
Наступила пауза. Я достала платок, вытерла лицо и стала прислушиваться. Конечно, я не верила, что покойники могут оживать и приносить какое-то зло, но сидеть в темноте, зная, что где-то рядом умершая женщина, дело, скажем прямо, просто отвратительное.
Тишина угнетала еще больше.
– Мил, а как ты думаешь, эту женщину убили или она сама умерла? – заговорила я.
Мой вопрос был ужасно нелепым, но я задала его потому, что мне было невыносимо сидеть в этой тишине, хотелось услышать спокойный голос подруги.
– Ее убили выстрелом в голову, – ответила Мила.
– Откуда ты знаешь?
– У нее во лбу пулевое отверстие. Она умерла сразу, даже не мучилась.
– Но ведь там темно. Как ты могла это увидеть?
– Элементарно, я случайно на него наткнулась!
– Ты потрогала ее лоб?!
– Так получилось…
– Ты потрогала руками покойника? – никак не могла успокоиться я.
– Я же тебе сказала, так получилось.
– Господи, тебе же нужно срочно помыть руки.
– Каким образом, если тут воды нет?! Что ты, в самом деле, запаниковала, словно маленькая девочка?
В этот момент входная дверь открылась, и на пороге появился один из мужчин. Если не ошибаюсь, это был тот, которого звали Сергеем. На мое лицо упала полоска света, мои глаза заслезились, слишком долго мы находились в полной темноте.
– Ну что, еще живы? – грубо окликнул он нас.