«Басни Эзопа», рисунок Александра Кальдера, Париж, 1931.
А неудачные решения только создают визуальный мусор и захламляют дизайн ненужной иноформацией, которая появляется сама собой как побочный продукт метода «1+1=3 или больше».
Все эти идеи и методы — взаимодествие объекта и фона, взаимодействие элементов, «1+1=3 или больше», распределение по слоям и разделение информации — широко используются в дизайне вообще: и в типографике, и в каллиграфии, и в графическом дизайне, и в иллюстрации, и в архитектуре:
Динамичное взаимодействие объекта и фона было осмыслено четко сформулировано в каждой стройной концепции природы зрительного воспрития, в каждом здоровом понимании трехмерной реальности. Лао-цзы продемонстрировал это, сказав: «Сосуд полезен только до тех пор, пока он пуст. Как и проём в стене, который служит окном. Таким образом, именно отсутствие чего-то в предметах делает их функциональными». В восточной визуальной культуре пустому пространству отводится существенная роль. Китайские и японские живописцы не боятся разделять плоскость изображения на неравные части большими пустотами так, что именно взаимное расположение графики и «воздуха» заставляет взгляд зрителя скользить по поверхности изображения с разной скоростью — таким образом максимально возможными изменениями поверхности создается единство. С уважением относится к пустому пространству и восточная каллиграфия. Иероглифы вписаны в воображаемые квадраты, которым уделено не меньше внимания, чем, собственно, штрихам. Письменная или печатная коммуникация может быть живой или мертвой в зависимости от того, как организовано пустое пространство вокруг. Каждый символ становится ясным и значимым, если только он оказывается на правильном фоне. Чем существеннее разница между символом и его окружением, тем более четким становится понимание этого символа как самостоятельного высказывания.
Георгий Кепес «Язык зрительного восприятия», Чикаго, 1948.
Leave a reply
Христиан Гюйгенс “Система Сатурна”, Гаага, 1659.
На этом замечательном рисунке Христиана Гюйгенса (1659 год) внутренний, самый маленький эллипс описывает движение Земли вокруг Солнца; второй эллипс — орбита Сатурна, вид из космоса; третий — орбита Сатурна так, как мы видели бы её в телескоп с Земли. Таким образом у нас имеется 32 Сатурна, расположенных в трехмерном пространстве с двух разных точек наблюдения — отличный пример использования приема малых множеств.
Количественные характеристики чего бы то ни было обретают смысл только в том случае, если есть с чем их сравнить. Так вот прием использования малых множеств как раз помогает визуально усилить различия между сравниваемыми информационными сущностями, и для многих задач представления информации это лучшее дизайнерское решение.
Яков Леупольд “Арифметико-геометрический театр”, Лейпциг, 1727.
Картинки размером с почтовую марку упорядочены по хронологии и расположены таким образом, что для их сравнения вполне достаточно беглого взгляда — это и есть непрерывная визуальная аргументация. Постоянство дизайна позволяет вывести на первый план именно изменения информации, а не изменение формы её представления.
А. Гиззо, Б. Израр, П. Бертран, Е. Фижалкоф, М.Р. Фейкс и М. Шаукри, “Физика флюидов”, 1988. Если смотреть на эти иллюстрации снизу вверх, то горы превращаются в равнины. Обратите внимание также на двумерные графики справа.
Прием с использованием малых множеств позволяет раскрыть сразу ряд свойств информации. Вот например таблица сигнальных огней из книги для железнодорожников. Мы её слегка переделали, поезд сделали посветлее, и благодаря этому огни вышли на первый план.
А это пошаговая схема рисования одного из знаков японской символьной азбуки. Картинки расположены по хронологии (слева направо) и по ракурсу съемки (снизу вверх).
Каждый верхний ряд фотографий показывает движение кисти, каждый нижний — давление и изгиб кисти и ширину линии, которая получается в результате. У этой серии картинок есть одно волшебное свойство — как сказал фотограф Гарри Виногранд: “Нет ничего более мистического, чем четко описанный факт”.
“Фреска с голубым мазком кисти” — это заказное полотно Роя Лихтенштейна для лобби одного Нью-Йоркского офисного центра. Картина содержит отсылки к другим работам Лихтенштейна, а также множество других цитат (некоторые из них несколько туманны) других художников. Для книги об этом плакате Самюэль Антипут (которого мы знаем по больничному счету из предыдущей главы) сделал эту отличную иллюстрацию, на которой связал 21 картинку с плакатом в центре: и картинки на своих местах, и целостность не нарушена.
“Фреска с голубым мазком кисти” Роя Лихтенштейна” эссе Кельвина Томкинса, Нью-Йорк, 1988.
Для создания “Фрески” Лихтенштейн вдохновлялся самыми разными вещами от сверхневозможнонеобычных до самых банальных. Классическая архитектура (2,14) и собственно лобби, для которого была заказана “Фреска” (8). Реверасны мастерам 20-го века: фигура человека с картины Фернана Лежера (1), цветные пространства Эльсуорта Келли (6), листья филодендрона с картины Анри Матисса (9), силуэтты Жана Арпа (10), живописна манера Виллема де Кунинга (12), треугольники и лекала Фрэнка Стелла (15), каменная плитка Джаспера Джонса (16), и фрагмент перил с картины Джорджа Брака. Видно влияние таких направлений в искусстве как абстрактный экспрессионизм (11, 12 и 13, последний с его “идеальной живописью”), кубизм (20) и ар деко (21), а также инструментов рисования (4, 5 и 15). И среди этих произведений искусства реалии повседневной жизни, то, что всегда привлекало внимание Лихтенштейна: закаты (3), тетрадки (17), реклама (7), еда и напитки (10, 18) и, конечно, комиксы (19).
Дайтонская скала, на которой высечены таинственные знаки и пиктограммы, расположена на реке Тонтон на юго-востоке Массачусетса. С 1680 года, с самого момента её обнаружения, она не давала покоя исследователям самого разного толка — высеченные на скале пиктограммы были многократно перерисованы с некоторыми, однако, различиями. Вот некоторые из них.
За рисунками воспоследовали самые разные теории происхождения знаков: один товарищ обнаружил следы языка скифов, другой прочел слово melek (король), кто-то увидел финикийский язык и руническое письмо, а один скандинавский любитель древностей отнес рисунки к доколумбовым поселениям в Америке. (Так как знаки на скале сильно напоминают письмена на Скале Индейских Богов, которая находится на сотни миль югозападнее, такая логика помещает викингов далеко вглубь континента, туда, где сейчас Западная Вирджиния и Охайо). Но верить все-таки следует местным исследователям, которые утверждают, что надписи на скале сделаны на алгонкинском языке.
А вот картинка, где вынесена только фигурка-привидение, так как её пытались изобразить исследователи — на этом изображении отличия восприятия становятся совсем очевидными.