Сохранилась одна фотография всех этих детей, снимок был сделан ранним утром. Они стоят позади сарайчика, освещенные неярким солнцем, и почти все они одеты во что-то темное. Непонятно, кто мог их сфотографировать. Сняты они откуда-то сверху, быть может, с крыши соседнего строения, и есть в этой фотографии что-то трезво-рассудочное, некий сдержанный интерес фиксирующего события человека. В руках у некоторых детей книги и пакеты с едой, они собрались за этим сараем, их родители уверены, что они в школе. На снимке у них бледные, очень бледные лица, и нет сомнения в том, что они недоедают или питаются как-то неправильно. И еще видно, что они вот-вот куда-то отправятся. Это заметно по положению ног и рук, эта группа детей куда-то собралась, но не чтобы завоевывать мир. Дети бегут от давления, от нажима, и это тоже чувствуется на фотографии. Над всеми ними что-то нависает, и это не карающий перст Божий, длинная рука Закона или твердая хватка Школы, это жизнь в Копенгагене двадцатых годов так давит на детей. Даже сейчас, даже сегодня эта фотография производит на меня гнетущее впечатление, и мне хочется попытаться понять таящийся в ней смысл, но ничего не получается. Всякий раз, когда я открываю рот, я впадаю в сентиментальность, и к горлу, хотя прошло уже столько лет, подступает комок, так что лучше пусть обо всем говорят документы.
Вскоре после того, как был сделан этот снимок, Марию вызвали на заседание попечительского совета, поскольку она, даже для того времени, представляла собой наглядный и поучительный пример. К тому же защитникам детей, входящим в совет, не терпелось увидеть Заику. В связи с этим присутствующий врач, господин Дамбман заявил, что эти дети, это жалкое воинство, подчиняются закону природы, точнее закону Бойля — Мариотта, согласно которому произведение давления на объем является постоянной величиной, то есть из-за давления извне у этих детей возникла огромная, несгибаемая сопротивляемость и, как бы это сказать… чрезвычайно высокое внутреннее давление. Это утверждение из уст защитника детей, получившего естественно-научное образование, во многих отношениях представляет интерес. Оно подразумевает, что общество и человек — это такой сосуд высокого давления, который к тому же подчиняется законам природы. Есть все основания обратить внимание на эту академическую мечту, и в первую очередь потому, что в ней наверняка содержится доля истины. Дети на фотографии излучают твердость и внутреннюю дисциплину. Эти свойства необходимы для выживания, и поддерживают их в первую очередь вожаки, к которым относится и Мария. На снимке она с самого края, на голове у нее полицейский шлем, закрывающий светлые волосы, — ну не наглость ли? Пускаться в бега в полицейском шлеме на голове! Глядя на них, я понимаю, что группа представляет собой опасность, действовать готова отчаянно, при этом ее участники не лишены чувства юмора и способны на едкую шутку.
Фотография лежит передо мной, рядом с чистым листом бумаги. В какой-то момент начинает казаться, что дети уже куда-то переместились, как будто все они исчезли, оставив после себя прореху между зимним копенгагенским утром и тем мартовским днем, когда Марию арестовали и привезли в магистрат на заседание попечительского совета. Этот промежуток времени я не могу заполнить ничем, кроме сведений из полицейских протоколов, где зафиксированы нарушения этими детьми закона: пятьдесят случаев воровства (включая торговлю краденым), пять случаев непристойного поведения, десять случаев скотоложства, сорок эпизодов насилия, шестьдесят восемь — телесных повреждений, сорок два случая торговли малолетними детьми, одиннадцать случаев уличных беспорядков и пятьдесят два эпизода, по которым ничего толком не удалось доказать или вообще составить картину случившегося. В чем из всего этого виновна Мария, мы не знаем, строго говоря, мы вообще не знаем, виновна ли она вообще. Согласно протоколу есть только один человек, который не просто упоминает Заику, но и дает более-менее подробные показания. Чрезвычайно запутанные, они тоже попадают под категорию «доказательная база недостаточна». Все остальное — лишь слухи и догадки об этой слегка заикающейся девочке, чьи волосы скрыты под полицейским шлемом.