Я хлопнул дверью, прыгнул в тачку и сразу же дал по газам, мне хотелось уехать отсюда, как можно быстрее. Сначала меня бешено колотило, как наркомана во время ломки, но чем дальше я удалялся от города, тем спокойнее становилось на душе, как будто у Машкиных чар был определённый радиус действия. Мне предстояло проехать почти две тысячи километров и это хорошее расстояние, чтобы привести в порядок голову. Раньше я мог простить ей что угодно, но теперь нет. После того, как она была со мной такой близкой и открытой, смогла мне довериться и допустить до своей души и тела, а потом снова предпочла мне другого, я мог расценивать это только как измену. Больше я тебя не прощу, Соколовская!
Я проехал практически без остановок тридцать два часа и под конец пути буквально валился от усталости. Но теперь я знал, чтобы успокоиться после трудного разрыва и сделать шаг от любви до ненависти, достаточно тридцать два часа.
Глава 24
Маша
- Ну, квартира у вас хорошая, светлая, только диван стоит не правильно, его бы вон в тот угол поставить. Ой, Маша, а почему у тебя такие окна грязные? Ты квартиру-то не запускай, гости придут, а у тебя как обычно свинарник.
Мама исследовала наш дом, заглядывая в каждый угол и выражала своё очень ценное мнение по любому вопросу. Отец, как большой молчаливый мастиф следовал за ней по пятам и не смел перечить. Я не видела их четыре года и сейчас снова чувствовала себя маленькой девочкой, которая всегда и всё делает не правильно.
- Ты такая бледная стала, Маша, и слишком худая, ноги вон как две палки кривенькие, очень не красиво, - возмущалась мама, - Ты кушай больше, а то Антоша убежит, мужики любят, когда есть за что подержаться.
Антон видимо почувствовал, что я готова сгореть со стыда, подошёл ближе и обнял меня за плечи.
- От такой не убежишь, - засмеялся он.
- А ты не беременна случайно? - спохватилась мама.
- Нет, - сквозь зубы процедила я.
- Ну вы не затягивайте, у Маши всегда было здоровье слабое, мы с ней намотались в своё время по больницам.
С каждой секундой я все ярче осознавала, почему не общалась с ней четыре года. От ее властности и токсичности я бежала без оглядки, но желание доказать ей, что я чего-то стою и получить ее одобрение все равно сверлило меня изнутри. Даже сегодня я надеялась, что наша встреча пройдёт по другому, мы сможем поговорить как мама с дочерью, посплетничать, обняться или приготовить что-нибудь вместе. Но чуда не случилось, я снова все делала не так, даже чай пила не правильно.
Оказывается, я такая болезненная и худая из-за того, что не вытаскиваю ложку из кружки, а не из-за того, что либо совсем не ем, либо сразу же бегу в туалет и засовываю пальцы в рот после приема пищи. А синяки под глазами из-за того, что я её не слушаю и не прикладываю к глазам половинки сырого картофеля, а не потому, что я не сплю уже две недели и жива только благодаря успокоительным и седативным препаратам.