"Этот, как его, Барин? - мой голос. - Или парнишка его?
"И про это пронюхал? Не длинный ли у тебя нос..." - отвечают...
Эдгар кладет диктофон на стол.
- Все в порядке?
Я кивнул.
- Кстати, за мной следили, - он ухмыльнулся. - Хотя, может, показалось. Серые "Жигули".
- Нет, не показалось. Это Сухоручко.
- Зачем? - спросил Эд.
- Видишь ли, по его версии - ты единственный в этом городе, кто с самого начала знал о каждом моем шаге. И потому мог меня использовать в этой истории. Плащ Бессонова должны были подбросить при свидетеле - ради одной жены не стоило устраивать спектакль. Только ты знал, что я буду там всю ночь... А я был зритель беспристрастный, свидетель идеальный, если бы вместо бессоновского не взяли мой плащ. В общем, тебя решили проверить на диктофоне. Если бы был замешан, то постарался не
"найти" его, верно?
- Не очень же ты высокого мнения обо мне! - сказал
Эдгар изумленно.
- Понимаешь, старик, в этой истории слишком часто всплывает неизвестный, который очень много обо мне знает. Первая ночь - ладно. За домом могли следить и знать, что появится свидетель. Но дальше... Он мне пытался помешать - я видел его со спины - познакомиться в кафе с Громовой. Кто кроме тебя знал, что я туда пойду? Из номера в гостинице выкрали ампулы - кто знал, в каком я номере остановился? Ты же меня туда устраивал. Есть еще масса других фактов, подтверждающих общую идею - меня пасли в этом городе с самого начала, прекрасно знали, кто я, откуда и зачем приехал, и заранее подготовили роль, которую я с некоторыми отступлениями от текста и играю.
- И ты подумал на меня? - глаза Эдгара потемнели. - Ну и дрянь же ты.
- Полегче, - говорю, - я таких эпитетов никому не спускаю.
- Ничего, стерпишь, - говорит он. - У меня тоже свои обиды...
Я встаю и направляюсь к двери.
- Эй, ты куда? - окликает он. - Докладываться следователю?
Я берусь за ручку двери, он догоняет и хватает за плечо.
- Ладно, - говорит он, - погорячились...
- Пусти.
Он не отпускает, и тогда я оборачиваюсь и всаживаю кулак ему в грудь. От неожиданности он отступает на шаг, в глазах его загораются нехорошие огоньки. Мы стоим неподвижно, и в комнате кажется совсем темно. Эд немного ниже меня, но более
тренирован. Если бы раньше мне кто сказал, что мы будем вот так
стоять, я бы перестал с этим человеком здороваться.
Минута тянется очень медленно. Постепенно глаза Эдгара светлеют, и он вдруг ухмыляется:
- Вот была бы удача для следователя. Представляешь?
Преступник обнаруживает себя и кидается с кулаками на главного свидетеля. Трагическая развязка запутанного дела... Только поверь, я тут ни при чем.
- Я верю. С самого начала Верил. Потому и пошел на все это.
- Ну и хитрый же ты парень.
- Завари-ка лучше кофе...
Пока Эдгар возился с кофеваркой, я сидел на краешке кровати и старался держаться молодцом. Но мир потерял стабильность. Мои глаза стали словно отдельно от меня. Они плавали в бредовой мути, где-то по другую сторону реальности. Там было все ровное-ровное, вроде как тундра. И ржавый мох, покуда хватит глаз. Десять солнц на закате. А воздух синий, густой и терпкий. Черные бочаги среди мхов, словно небо в облаках, и из них торчит покосившаяся карусель. Она крутится и скрипит, крутится и скрипит, скрипит, скрипит...
- Ты скверно выглядишь, - Эдгар протянул мне чашку, но я знаком попросил поставить ее на стол.
Не мог положиться на свои руки, а нам не хватало только битой посуды. Он настороженно смотрит на меня, я говорю:
- Все в порядке, старик. Просто ночь была бурная.
- Это точно. Ну, давай разберемся с твоим неизвестным. Я киваю.
- Первое столкновение, - Эдгар морщит лоб, - в кафе. Он тебя видел и узнал, ты его - нет.
- Там было много народу.
- Но он же тебя заметил?
Я кивнул.
- Значит, следили.
- Наверняка.
- Бессонов - Громова - ты. Одна цепочка. Только ты сам виноват - по доброй воле в это дело впутался. А они? Чем они мешали этому, как его, Барину?
- Наркотики. Бессонов, как мне удалось выяснить, установил, что в его отделении похищаются наркотики, которые потом продаются местным наркоманам, в том числе и Громовой. Может, даже знал, кто именно ворует.
- Тогда с ним все ясно. А вот чем провинилась Громова? Почему после ухода Барина или его посланца...
- Скорее, посланца.
- Почему после этого она кончает с собой? Тут должны быть серьезные причины. Ну а если ей помогли, - Эдгар пожал плечами, - то та упаковка морфина, которая побывала в твоих руках, значит для Барина очень много. Два человека держали коробку с ампулами в руках - Бессонов, Громова. И оба... Нет, не два, три. Я про тебя забыл, - сказал Эдгар. - Почему все-таки она погибла?
- Очень просто - знала Барина. И могла его выдать. Кто еще мог его знать? Только Бессонов?
- Вовик-вышибала не знал, - возразил я. - Мелкая сошка.
Гвоздь, видимо, тоже. Может, лысоголовый? Вообще-то Барин
общался со своими людьми через посредников - ребят
семнадцати-восемнадцати лет.
- А может, - одного посредника? Ты же не сравнивал описания.
- Одного? Вряд ли. Тогда бы этот один знал столько же, сколько сам Барин. А это опасно. Вот когда много мелких поручений, а все нити у одного...
- Много исполнителей - тоже риск. Думаю, тут Барин
что-то этакое придумал... Если бы за ним не тянулись трупы, я бы
его уважать стал... Слушай... Только держись за кровать, чтобы не
упасть. Ты ведь тоже знаешь Барина!
- Откуда? Кто он? - я нахмурился.
- Не пойму пока. Но он уверен, что ты его вычислил.
Видимо, он чересчур хорошего мнения о твоих умственных способностях, Эдгар улыбнулся. - Ну-ка, припомни. Случайную встречу, может... Слушай, тот парень, что вышел от Громовой за несколько минут до ее гибели, сел в твою машину? Кто это сказал?
- Видел приятель соседки. Лопаткин его фамилия. Но там, в машине, должна была быть еще и женщина.
- Откуда ты взял?
- Сама соседка слышала женские шаги на лестнице.
Женщина вышла из квартиры Громовой. Ее приятель видел, правда, только парня.
- Приятель стоял близко от машины?
- Судя по рассказу, да.
- Удивительно, верно? В "жигуленке" довольно трудно спрятаться.
- Но ведь еще пудреница. Понимаешь, она, я в этом уверен, именно она, забыла пудреницу в моей машине. На полочке, знаешь, под "бардачком".
- Эта полочка - гиблое место... Меня знакомые иногда на работу подвозят, так я на этой полочке постоянно сигареты забываю. И не я один. Тут у всех есть опыт... Только... - Эдгар присвистнул. - Только чтобы забыть пудреницу на этой полочке, она должна была сидеть на месте водителя...
- За руль сел парень.
- Или рядом с водителем. Но тогда приятель соседки ее наверняка бы заметил. Уж там-то точно спрятаться негде. И вообще, женщины обычно прячут косметику в сумочку, как только ею попользуются. Но тогда почему пудреница оказалась на полочке в машине?
- Значит, женщина была без сумочки. А если вы встретите женщину без сумочки, можете быть уверены, что это переодетый мужчина, - я рассмеялся. Только во всей истории, кроме Веры Громовой, нет ни одной особы женского пола. В кого же тогда переодеваться владельцу пудреницы?
- Этак мы в такие дебри залезем... Надо искать паренька. Чувствую, с паренька все начинается, им и окончится, - говорит Эдгар как бы про себя.
Я скинулся назад, пока не уткнулся затылком в стену. Глаза слипались, и мне стоило больших усилий держать их открытыми. Ломило суставы, бухало сердце, а голова была дурнее некуда.
- Все-таки ты скверно выглядишь, - снова сказал Эдгар, - надо показаться врачу, специалисту.
- Эти типы мне что-то кололи, чтобы я маленько взбодрился.
- Тем более.