Мой палец нажимал на спуск, когда черный шарик врезался мне в уцелевшую руку. Одновременно, электрический разряд пронзил меня от правого плеча до левой пятки. Если бы мое сердце стояло, то от этой дефибрилляции оно бы, без сомнения, завелось.
"Хорошо, что не в голову", — подумал я перед тем, как получить еще один шарик в шею.
Туман в голове постепенно замещался тупой болью. Сквозь красные разводы начали проступать лица. Аграбх-Охор и Морель стояли надо мной и ухмылялись. Эолиец держал в руке мой бластер. Рядом находились два целых робота — наверное, подоспел резерв с корабля. Роботам, в отличие от людей, кресла и СЖО не нужны, и даже в "Фэлкон" их можно набить целый взвод.
Мое местоположение сменилось. Теперь я лежал на полу рубки, прикованный наручником к основанию кресла. Рядом, у другого кресла и примерно в такой же позе, лежал Командор. Левая сторона его лица имела синеватый оттенок.
— Что, хотел ловить на меня эолийцев? — сказал он со злорадством, — вот огребай теперь сам.
— Но это ты открыл мне люк?
— Да, хотел, чтобы ты тоже поучаствовал. Либо ты их сделаешь, либо они тебя. В любом случае, мне удовольствие. Жалко, вид отсюда был плохой. Этот безрукий все собой загородил.
— А где твоя команда?
— Давно отправил по домам. Люблю одиночество, как ни странно.
Я перевел взгляд на Мореля.
— Ты понимаешь, что ты делаешь?
Он присел на корточки возле моей головы.
— О да, понимаю! Себя, в отличие от тебя, я прекрасно понимаю. Я увижу человека, которого люблю. Я искупаю поступок Клемма. И я увижу вечность. Что может быть прекраснее этого? Клемм предал своих близких ради таких, как ты. Он отказался от вечности в пользу цепочки коротких убогих жизней. Ты представляешь, насколько это абсурдно?
В целом, я это представлял. То есть я мог бы это представить, если бы магазин по раздаче вечностей действительно работал.
— Ты совершаешь ошибку, — сказал я.
— Увидим. Как бы то ни было, моя игра стоит приза.
— Нам пора уходить, — сказал Аграбх-Охор.
Морель поднялся на ноги. В дверях он обернулся.
— Возьми, ты, кажется, за этим сюда прибыл, — и он швырнул свой старый комлог мне на грудь. — Говард абсолютно не умеет врать. Здесь, — он похлопал по комлогу на поясе, — более достоверная информация.
Они покинули рубку.
— Эй, а наручники! — возмутился Командор.
Аграбх-Охор снова показался в дверном проеме.
— Через час они сами отомкнуться.
Больше мы их не видели. Я прислонил голову к прохладному металлическому основанию ложемента. Давно мечтая принять это положение, я не мог унизиться пред врагами. Теперь, когда они ушли, мне хотелось только одного — пристроить больную голову как можно удобней и выключить ее из работы.
Но к Командору, как назло, вернулась болтливость:
— Через час, значит… Меня заковали первым. Думаю, мои наручники снимутся раньше твоих. Знаешь, что я сделаю в первую очередь?
— Проверишь дырку в своей заднице?
— Нет. Подойду к тебе и съезжу тебе по морде.
— Разумеется. Если бы я был без наручников, у тебя вряд бы ли это получилось. Кто тебя-то разукрасил?
— Упал неудачно.
— Понятно. А Мореля ты приложил?
— Да. Когда щенок начал гнуться перед тем белобрысым гадом.
— Кстати, ты свою часть договора выполнил. Комлог у нас, так что индульгенция у тебя в кармане.
— Не надо, не задабривай. Все равно ты свое получишь.
Вопреки его ожиданиям, наручники разомкнулись одновременно. Мы с минуту побычились друг на друга, но потом все-таки разошли с миром. Я вернулся на "Фэлкон" и сообщил "базе", что возвращаюсь без Мореля. Эдвардс издал стон раненого зверя. Из членораздельных звуков я услышал только:
— … я же предупреждал, мать твою…
Офицер контрразведки обещал, что адмирал разберется с нами обоими в соответствие с законами военного времени.
Спустя двое суток я причалил к терминалу. Левая рука все это время жила на обезболивающих, существуя немного отдельно от остального тела. Похоронная команда выстроилась на перроне в полном составе. Только в глазах Долорес была капля сочувствия.
— Я уже говорила тебе по поводу твоих гениальных планов…
Говард оглядывал всех с недоумением:
— Почему вы злитесь на Федора. Не его вина, что Морель принял такое решение. Федор сделал все, чтобы было в его силах. Операция прошла действительно хуже, чем мы предполагали. Теперь эолийцы будут уверены, что нам известна точка сингулярности, они буду следить за нами, и нам придется готовить два комплекта генераторов темной энергии.
— Вы о чем? — спросил Эдвардс, — какие два комплекта?
— Один — для настоящей точки, другой — для ложной.
— Профессор, вы не поняли. Морель унес с собой подлинные данные с радиотелескопов. Теперь у эолийцев есть координаты настоящей точки сингулярности.
Говард изменился в лице:
— Но откуда он мог взять, как вы сказали, подлинные данные?
— Вы же ему их и дали! — взревел агент, наступая на ученого.
— Я ничего ему не давал. Федор попросил меня подготовить данные для еще одной ложной точки, и, если Морель меня попросит, передать их ему. Федор, за время нашего знакомства, я наврал больше, чем за все предыдущую жизнь.
— Расслабьтесь, — сказал я всем, — Морель не унес ничего лишнего.
Эдвардс взялся за сердце и присел на какой-то контейнер, офицер контрразведки выматерил меня, профессора и Эол. Долорес, наконец, заметила, что мне нужен врач.
В лазарете военный медик поставил мой плечевой сустав на место. Перед экзекуцией Долорес чмокнула меня в щеку и сказала, что это будет анестезией. Мне не хотелось ее обижать, говоря, что этого явно недостаточно, и меня выручил доктор. Вкалывая мне обезболивающее, он сказал, что это антибиотик.
Потом она зашла ко мне и спросила, нравится ли мне эта палата.
— Нормально, а что?
— Эдвардс сказал, что компенсирует тебе расходы "после победы". Я узнавала, гостиница здесь очень дорогая, поэтому… мы можем сэкономить, сняв одну каюту на двоих.
Я ответил, что это ее первое предложение, на которое мне нечего возразить.
Эпилог
14.12, Фаон
Две недели назад сотня грави-волн прокатились по внешней окраине рукава Персея. Из них только двенадцать принадлежали Д-кораблям, остальные были ложными. Первая шестерка, ведомая только ИИ, совершила Д-переход к ложной точке сингулярности. Против шести наших автоматов эолийцы выставили не меньше двух десятков своих. Бой был коротким и больше напоминал избиение. За шесть наших кораблей эолийцы заплатили всего двумя. Одновременно, вторая и уже пилотируемая группа доставила генераторы темной материи к пустынному месту между рукавом Персея и Внешним.
Заработав, генераторы дестабилизировали космический вакуум и сделали его непригодным для Большого Взрыва. Первым знаком того, что план удался, было предложение Эола начать переговоры. Будет ли им позволено охотиться в нашем лесу, я пока не знаю. Возможно, им придется сосредоточиться на микроэлектронике. Или выправлять назад свои гены.
Мы избавили Млечный Путь от Космической Чумы, но мы не в состоянии уберечь от нее другие галактики. Поэтому Пришвин был не прав, говоря, что предупредившие нас жители NGC 1275 не превосходят нас по развитию. Как и они, мы способны построить дальнодействующий, направленный передатчик, но мы не знаем, куда его направить. Спасая себя, мы, возможно, погубили других.
Вернувшись на свой родной Фаон, я первым делом забрал с почты посылку с образцами, взятыми с "Минититана". Первая же экспертиза показала, что мне не удалось достать ни одной эолийской хромосомы. Поэтому путешествие к Приме не окупилось. Эдвардс, с большим скрипом, выписал чек на такую смешную сумму, что я пообещал в следующий раз принять сторону Вечности.