Ливия склонила голову, сложила ладони и произнесла жизнерадостную молитву, желая своим предкам крепкого сна и покоя, которого они заслужили. А герцогиня не смогла испытать той же радости. Слезы закрыли взор непроглядной пеленой, из-за которой невозможно было прочитать имена. Это не имело значения, она уже поняла, кто покоится в этой земле.
Когда Костин и Андриана догнали их через пару минут, герцогиня смогла скрыть боль, вытереть слезы и всхлипнуть. Масур должны оставаться сильной семьей, ибо так пожелал герцог.
— Как это случилось? — промолвила Алекса, наконец, прочитав имя на надгробиях.
— Стоило тебе уехать, как через месяц матушка порадовала отца доброй новостью, — спокойно ответил Костин, поправляя землю перед оградой матери. — Моя семья ждала пополнение, но жизнь внесла свои коррективы. Алекса, ты и сама знаешь, что моя матушка была единственным знахарем на всю округу. Во время родов началось сильное кровотечение, которое никто не смог остановить.
— Прости…. — сжалась Алекса, стараясь сдержать слезы.
— Отец запил, а я был сломлен и подавлен твоим отъездом и смертью матушки. Мы даже чуть не потеряли Ливию, но тут нам помог твой отец. Граф позволил пожить у него, пока отец не придет в норму. Но он не пришел. Через два месяца пришли люди, которые нашли его на балке. Мой старик повесился, потому что подумал, что потерял и детей.
— Отец… — нахмурилась Алекса. — Прости, Костин, граф никогда…
— Причем тут граф?! — оскорбился Костин. — Он выходил нас с сестрой, дал кров, а твоя мачеха вскормила её, как собственную дочь. Забыла? Была зима, мы хотели кушать, Алекса!
— Почему ты на меня кричишь? Меня ведь туда даже не было…
— Вот именно! — вспылил Костин. — Я предложил тебе погулять, но ты меня променяла на герцога, даже не попрощавшись со своим лучшим другом.
— Костин, это ведь…
— Знаю, — тяжело выдохнул он, — я понимаю, что ты не понимала моих чувств. Я любил безответно, поэтому ты просто уехала.
— Это не так! — теперь рассердилась Алекса. — Я говорила тебе, что тут замешана та, кому ты поклялся служить! — покосившись на фрейлину, герцогиня продолжила. — Меня насильно выдали замуж за чудовище, которое забрало меня с собой. Ты прав. Я поступила ужасно, но и ты должен меня понять. Это были последние дни, когда мне позволили побыть со своей семьей. Мне нет прощения, но пойми хотя бы то, что я никогда бы тебя не предала. Не знаю, любила ли я тебя тогда или нет, но ведь ты был моим другом.
Они замолчали, стараясь осознать свои ошибки. Пауза вышла недолгой, потому что герцогиня не хотела скрывать своих чувств.
— Все случилось так быстро, — сообщила она, — что меня просто вырвали из детства. Еще вчера мы с тобой кружились в хороводе на свадьбе сестрицы, а в другой миг меня поставили перед алтарем с моим мужем. Костин, мне было всего двенадцать лет! Не проси у меня невыполнимого. Я была глупа, страдала и не понимала, что мне нужно делать.
Костин вытащил из кармана подарок Ганна.
— Ты ведь за этим пришла? — спросил он строгим тоном, бросив часы на землю. — Так забирай и уезжай отсюда, герцогиня Масур. Твоя мечта сбылась, оставь нас с сестрой в покое.
— Нет! — закричала Алекса, схватив его за руку. — Я совершила много ошибок, а еще мне пришлось убить человека. Но клянусь всевышними силами, что такого больше не повторится. Вы с сестрой тут не выживите, если империя захватит Яму. Неважно есть у тебя деньги на пропитание или нет, но в моем имении вам будет безопаснее.
— Мы не поедем, — холодно заявил Костин, отмахнувшись рукавом.
— Не надо так поступать! Если ты до сих пор ненавидишь меня, так ненавидь еще сильнее. Можешь даже ударить, если тебе станет легче. Но тебе придется поехать со мной. Даже если ты откажешься, я приведу всю армию Орана с юга к порогу вашего дома, чтобы увести вас силой!
Костин взял свою сестру за руку и, игнорируя слова герцогини, направился домой.
— Почему?! — крикнула Алекса ему вслед. — За что ты так со мной?
— Нам нельзя поехать с тобой! — зарычал Костин. — Ты понимаешь? Нельзя!
— Можно и вам этого никто не запретит.
— Не выйдет…
— Но почему?..
— Я до сих пор люблю тебя! — заявил Костин, а Алекса вскинула брови, потеряв дар речи. — Не поступай больше со мной так жестоко, подруга! Я не смогу жить и видеть, как ты принадлежишь другому мужчине. Мне лучше будет умереть, чем….
— ХВАТИТ! — заорала Алекса. — Я устала от этого бреда! Мне всю жизнь врут обо всем на свете. Муж врал, отец обманывал, два жестоких хирурга манипулировали, а королева решила использовать! Из всей этой своры собак, ты один был всегда честен со мной. Хочешь ты этого или нет, мы немедленно возвращаемся в столицу, чтобы накормить вас, одеть и дать достойную работу.
— Кучер? — ухмыльнулся Костин, теряя всякий смысл. Он понимал, что герцогиня не отступит. — Помнишь, как ты мне заявила, что мой потолок: стать кучером у твоего отца на конюшне?
— Ошибаешься, — улыбнулась Алекса, — как я ошиблась тогда. Мне нужен человек, которому я могу доверить свои секреты, и кто сможет меня защитить. Ты даже не представляешь, куда я попала.
— И кто тебе нужен?
— Телохранитель.
Костин вскинул брови.
— Чем я буду тебя защищать? — спросил он
— Я потом покажу, а твоя сестра станет моей фрейлиной, которую всему научит Андриана.
— Как прикажете, герцогиня, — улыбнулась баронесса.
— Ну, Костин, что скажешь? — спросила Алекса. — Ты пойдешь сам или мне приказать собрать войско мужа?
— У тебя с головой всегда был разлад… — вздохнул Костин, бросив взгляд на сестренку. — Хорошо, герцогиня, я пойду к тебе на службу, если ты дашь клятву, которую мы давали всегда.
— Чего ты хочешь?
— Не вмешивай Ливию в эти безумства. Пусть служит тебе фрейлиной, но я не хочу подвергать мою сестру опасности.
Алекса плюнула на ладонь и протянула руку, чем вызвала удивление в глазах баронессы. Кажется, Андриана вообще не ожидала увидеть столь вызывающего поведения у своей госпожи, но на устах девочки промелькнула улыбка, а это означало, что ей по душе деревенская жизнь.
— И какой у тебя план? — спросил Костин шепотом, пожимая руку герцогини.
Алекса ему улыбнулась.
— Я хочу увидеть дракона! — её глаза засияли.
— Только не говори… блин, Алекса, во что… ты меня впутала?
Западный и южный фронт
***
Поздно вечером, когда герцогиня Масур возвращалась в столицу, её экипаж оказался в затруднительном положении. Дорогу в город пригородили обозы с раненными солдатами. Все ущелье было перекрыто тысячами раненых и сотнями телег, на которых лежали перевязанные мужчины. Женщин среди них не было. Зато Алекса сразу заметила, что дорожка из этих телег и раненых солдат растянулась в два ряда. Первая линия солдат шла в город, где располагались трактиры, бордели и академия ученых, в которой Алекса получила навыки хирургии. Вторая часть раненых шла напрямик — в сторону королевского дворца, главного храма и территории, принадлежащей высшему сословию. Улицы города заглушали громкие крики страдающих людей, а вокруг сновали священники, лекари, хирурги и другие люди, пытающиеся помочь.
Алекса Масур еще не понимала, что случилось, но сердце забилось с бешеной силой от тревоги, которая возникла так же неожиданно, как и страх. Ей стало страшно за свою жизнь, за жизнь раненых солдат, но больше всего герцогиню волновал любимый муж, с которым она полгода не разговаривала. Он должен был поехать по каким-то делам, возможно, они были связаны с армией. Герцог Масур был и остается командиром южного фронта. Под его управлением сотни генералов с южного фланга. Неужели империя напала и уничтожила гарнизон Оран и прилегающую территорию? Если это правда, тысячи и тысячи людей погибли, а юг был сдан императору.