понимал, что у него осталось всего пару минут, и он был рад этому. Он бы сошел с ума,
если бы сидел тут еще дольше.
Роланд часто ругал его за нетерпение.
- Добыча не прыгнет тебе на колени, парень, - сказал бы он, вскинув руки. – И не
будет вежливо ждать, пока ты всадишь в нее стрелу. Лес не будет давать тебе играть, ты
должен сам его покорять.
Каэл это знал. В глубине он знал, что так охотиться было правильно. Но этот способ
был очень скучным.
Прошло пару минут, ничего интересного не случилось, и он посмотрел на «Атлас».
Он перевернул страницу и провел рукой по карте Королевства. Он обвел кончиком пальца
смертельные пики гор. На половине пути к самой высокой горе был Тиннарк. Обычно его
не отмечали на карте, но Роланд оставил точечку там, где была, по его мнению, деревня.
В центре Беспощадных гор была чаша зеленой земли. Место было обозначено просто
Поляной, и Каэл завидовал тем, кто жил там. Зеленый редко был в Тиннарке, если земля
не была в снегу, она была в трещинах и коричневой.
Движение привлекло его внимание к роще. Он посмотрел поверх книги, не ожидая
ничего особого. А потом застыл.
Из-за деревьев вышел молодой олень. Он стоял на расстоянии броска камнем, ел
желуди, выгнув шею и почти касаясь носом земли. Весна хорошо отразилась на нем, его
ребра почти полностью скрывали мясистые бока.
Хоть сердце Каэла колотилось от восторга, он знал, что найти оленя – половина дела.
Может, где-нибудь в Королевстве олени и были медленными и глупыми, но в горах они
были хитрыми, как люди. Роланд клялся, что они – потомки оборотней, племен Великого
леса, которые могли принимать облик зверей. Он считал, что горы просто прокляли их,
заставив всегда жить в животном облике.
Каэл не был уверен, что верит этому, но не мог спорить с фактом, что оленя было
очень сложно поймать. Он как-то спугнул оленя, просто чихнув. И хотя этот олень был в
паре ярдов, Каэл быстро вытащил стрелу из колчана.
Это был его последний выстрел. Четыре стрелы уже отлетели от камней, остались в
воде. Он не мог охотиться, как остальные, на уверенных ногах и с огромной скоростью.
Он мог бежать долго, не задыхаясь, но не мог преследовать оленя и при этом стрелять.
Так что он начал приманивать зверей и нападать, когда у него было преимущество.
Ловушка была сложной: он выбрал эту рощу из-за желудей, а это дерево – из-за густых
веток, эту ветку – за угол выстрела. Ему оставалось только выпустить стрелу, а
притяжение довершит дело.
Он никак не мог испортить шанс. Олень был его.
Он натянул тетиву и склонился, щурясь, чтобы видеть среди листвы. Олень
подставил ему бок, мишень была большой. Он приготовился стрелять, его сердце
колотилось о ребра.
В восхищении он забыл об «Атласе». Он натянул тетиву до подбородка, а книга
соскользнула с его колена. Она застучала по ветвям, задевая каждую по пути. Когда она
рухнула в прутья и листья на земле, Каэл посмотрел на оленя.
Конечно, зверь услышал.
Он смотрел на дерево, забыв о еде. Его белые заостренные уши насторожились, его
влажные ноздри раздувались. Он отвернулся, и Каэл знал, что развернется все тело. Он
растворится в лесу, забрав с собой всю надежду.
Он искал неделям и не видел оленя, а если это был последний? Если он не выстрелит
сейчас, шанса может больше не быть. Вот так.
Он выстрелил вслепую. Он пытался проследить за полетевшей стрелой за оленем, но
листья закрыли ему обзор.
А потом он понял, что падает.
Он следовал за «Атласом», бился о беспощадные ветки, беспомощно летел к земле,
притягивающей его. Когда листья закончились, он рухнул на землю. И мир почернел.
* * *
Когда он моргнул первый раз, все было размыто. Через несколько мгновений он смог
отличить куст от дерева. Медленно вернулись чувства его конечностям. Он даже пожалел.
Его локти и колени жалило. Он чувствовал синяки на спине. Его голова гудела. Его
словно растерзал злой горный лев.
Над ним висели обломки ветвей. Если бы он слышал их, то они точно ругались бы.
Он нащупал рядом с собой «Атлас». Удивительно, но он остался целым. Немного помялся,
но читать можно было. Когда Каэл попытался перекатиться на бок, что-то впилось в его
спину. Он потянулся и вытащил это из-под себя.
От боли в черепе было сложно сосредоточиться на том, что он держал. Три силуэта
плясали, пересекаясь, пока его глаза не смогли объединить их.
О, нет.