— Оставь это, — тихий голос Катарины разрушил хрупкую тишину, внезапно возникшую между нами. — Я умру. Как и все прочие… но пока я не забыта тобой, я жива.— Она подсела ко мне и коснулась моей груди, где под шёлком рубашки билось сердце. - Здесь.
— Ты не права! Не говори так! — Вскочил с места. Моё негодование казалось мне вполне праведным. Я разозлился на неё и на себя самого, оставив свою подругу в тот вечер одну.
Наивно считая, что Люцифер не знает о моей страсти и о той, к кому я эту страсть испытывал, я глубоко заблуждался.
Отец быстро остудил мой пыл, оборвав невинную жизнь. Я защитил её от себя, а от него не смог, поддавшись слабости.
И неведомые мне чувства, что сладко дурманили меня всё то время, пока я пребывал рядом с прекраснейшей из смертных, вдруг сменились одним, знакомым — болью.
Ведь когда я вернулся, Катарина Вейнер была мертва. Она лежала у окна, будто спала. Зелёный шёлк платья, изумруд, зажатый в ладони… Сердце её не билось, и вместе с ним перестало биться и моё.
__________________________________
Dum spiro sperо* — (лат) пока дышу — надеюсь.
Хеврон** — крупнейший город в южной части Западного берега реки Иордан, столица округа Иудея. Расположен в 30 км южнее Иерусалима.
Ворота Юга*** — именно такое название Хеврон получил у кочевых семитских кланов, которые, перегоняя свои стада в поисках новых пастбищ, обязательно попадали по дороге из Иерусалима, направляясь в Вирсавию (Беер-Шеву), Азот (Ашдот), Ашкелон, в этот древний мегаполис с гарантированной комфортной стоянкой для кочевников с многочисленными колодцами, необходимыми для скота.
Инферно*** — (исп. Infierno) — ад — подобная формулировка выбрана не случайно.
Нифилим**** — Наблюдатели — “сыны Божии” описаны в книге Еноха, ранее отвергавшейся церковью за смелые утверждения. Они являются падшими ангелами.
Вассаго***** — в демонологии — могущественный принц Ада, имеющий добрую природу. В его власти открывать прошлое и грядущее, разыскивать спрятанные и потерянные вещи.
Лилит******— первая жена Адама, согласно преданию, расставшись с Адамом, Лилит стала злым демоном.
========== История четвёртая. Вкус жизни. ==========
Мне нравится наблюдать за отчаявшимися людьми, за теми, что не в силах противостоять своей судьбе и миру. Жестокости, смешанной с серой массой обыденных дней.
Все эти люди в итоге совершают одну и ту же ошибку, они пренебрегают самым великим даром, что у них есть — жизнью.
Глупые, мелочные самоубийцы, барахтающиеся в собственной крови, беспомощно погибающие в петле или засыпающие навеки от лекарств и прочей химии. С начала времён изобретательный человеческий род находит всё новые и новые способы, чтобы умереть, обвиняя во всех бедах несправедливую реальность, да кого угодно… Только не себя самих. А ведь стоило бы задуматься?
Хороший пример тому «ярмарочный клоун» Джонни Блэйз, с которым мне довелось столкнуться, когда тот, заключив в себе мятежного духа Заратос, был на службе у моего папаши, в образе Призрачного гонщика.
Стоило отцу Джонни отбросить коньки, как у юноши опустились руки и тот, бросив подружку под проливным дождём, сбежал, а после и вовсе пожелал разбиться на мотоцикле. Он предпринимал попытки умереть раз за разом, проклиная Ад. Но ничего не происходило.
Я чуть не прослезился от умиления, наблюдая за всем этим.
Но… есть истории поинтереснее, которые в отличие от истории Джонни, ещё не рассказаны.
Как ни парадоксально, но католики в чём-то правы. Душа, замаравшая себя самоубийством, станет частью Ада — кошмара затерянного в бесконечном мраке… ровно до тех пор, пока не обретёт прежнюю чистоту. Такова вотчина моего родителя. Но бывают исключения. Я всегда рад насолить папаше и тем, кто стелился перед ним ниц.
1836 год. Республика Техас.
Растворившись в вечерних сумерках, я наблюдал за восемнадцатилетним пареньком по имени Пабло. Яркие голубые глаза, тёмная шевелюра, всегда взъерошенная, делала юношу похожим на растрёпанного воробья и досталась, очевидно, от матери-испанки. Отец мальчишки погиб в 1835 году близ города Гонсалес, во время столкновения, которое произошло между техасцами и мексиканцами, положив начало войне.
В свои юные годы Пабло отличался от сверстников огромным любопытством и несгибаемым желанием жить, хотя многие, попавшие в положение Пабло, несомненно, предпочли бы отправиться на тот свет. Всё дело в том, что скудный доход и долги, оставшиеся после того как усоп папенька молодого человека, часто заставляли небольшое семейство выживать. Вернее — существовать, ибо жить в таком положении сложно.
Мария — мать Пабло, после кончины обожаемого супруга стала крайне религиозна и работала в прачечной за гроши, не смея требовать большего, а сам юноша, не покладая рук, трудился подмастерьем у кузнеца — мистера Ричардсона, того самого, что в процессе строительства железной дороги на участке Даллас-Денисон станет подрядчиком и войдёт, пусть и косвенно, но в историю.
Этим вечером Пабло возвращался домой, попутно размышляя о том, будет ли сегодня на ужин похлёбка и кусок хлеба, или же нет? Но пространные мысли юноши были прерваны. Совсем рядом с тем местом, где он неспешно брёл, плакала молодая женщина, известная в городке под именем Стефания.
Стефания слыла дамой не очень тяжёлого поведения, крайне взбалмошного и чувствительного характера. Причём последнее выражалось ещё и по части полнейшего вздора, ведь ветреную красавицу уже дважды вынимали из петли, когда та хотела избавить себя от сердечных мук после расставания с очередным кавалером.
На этот раз сама Стефания оказалась в пикантной ситуации, став предметом спора двух пьяных в доску джентльменов, которые вначале чуть не убили неверную даму, а после затеяли дуэль-перестрелку между собой. Испугавшись, впечатлительная грация скрылась от своих агрессивных воздыхателей и теперь рыдала в три ручья, сидя на земле за зданием салуна.
Виновата ли глупость в желании помочь другому человеку, который, если разобраться, жизнь свою не ценил и тратил зря? Едва ли.
Судьба давно готовила смерть Стефании, уж слишком часто она призывала свою погибель. Но просто так убить её было бы слишком скучно.
— Здравствуй, Стеф, — смущённо улыбнулся Пабло. — Почему ты плачешь? И почему ты здесь в столь поздний час? — Юноша подал красотке руку, помогая подняться. — Кто тебя обидел?
— Не твоё дело! — всхлипнула дама, размазав по щекам слёзы, но потом, задумавшись на секунду, добавила: — Это Мигель. Он хотел задушить меня за то, что я флиртовала с его приятелем… — продолжить Стефания не успела.
Выстрел разрезал статичный ночной воздух, как лезвие вены смертника. На глазах у красавицы Пабло медленно осел на землю, зажимая кровоточащую рану на груди. Шальная пуля пьяных дуэлянтов, срикошетив от подковы, висящей над дверьми салуна, попала в юношу.
— Боже! Что вы наделали, негодяи! — закричала Стефания, бросившись к своему утешителю, который пал у её ног, как настоящий рыцарь. — Люди!!!