Гордость Юга сидела за своим столом, с преданным восхищением рассматривая открытку с автографом Роберта Редфорда.
- Привет, Аннабел, - сказал я. - Как шериф?
Аннабел Джексон не отрываясь глядела на фотокарточку.
- Только не проси, чтобы я смотрела на тебя, Эл, пожалуйста, рассеянно сказала она. - Этого сравнения я не переживу!
- Что ты нашла в нем такого, чего нет у меня, - спросил я оскорбленным тоном.
- Задай вопрос по-другому, и мне не придется отвечать.
- Ох, уж эта святая невинность, - сказал я ей. - Я так и вижу тебя в белом платье, с большой шляпой в руках и улыбкой на губах, а сзади осыпаются, умирая, листья магнолии.
Она даже не слышала меня, витая в облаках вместе со своим Редфордом.
- Добро пожаловать в родные края, Уилер! - прогудел в мое ухо сердечный голос. - И как вам понравился Нью-Йорк?
Я повернулся и тупо уставился на широкую улыбку Лейверса.
- О, простите, - сказал он задумчиво. - Виноват, но я исправлю свою ошибку. Как вам понравилось в Майами?
- Шериф, - сказал я затравленным голосом, - вы издеваетесь надо мной?
- Ну что вы, - сказал он. - Я послал вас расследовать это убийство вчера в двенадцать ночи, а вы вернулись, - он взглянул на часы, - ровно через четырнадцать часов и восемь минут. Должны же вы были где-то провести все это время, может, в Тихуане, а?
- Я занимался расследованием, - сказал я, - в точности, как вы приказали.
Лицо Лейверса налилось кровью и приобрело знакомое выражение "сейчас ты у меня попляшешь!".
- Уилер! - заорал он. - Недисциплинированный, Лживый, ленивый, глупый, слабоумный...
- Лейтенант? - с надеждой спросил я.
- Вы что-нибудь узнали? - спросил он, тоже с надеждой. - Нашли убийцу или неопровержимые доказательства?
- Нет, - сказал я с сожалением. - А что у вас?
- У Полника хватило ума донести эти письма до управления, - ответил он. - Они все напечатаны на одной машинке. И машинка эта принадлежала Барбаре Арнольд.
- Как насчет отпечатков пальцев? - спросил я.
- Только Джуди Мэннерс и ваши, - сказал он. - Правда, очень много смазанных.
- Этот Джонни Кей, о котором говорится в одном из писем, - объяснил я, - был женихом Джуди. Она говорит, что его убили в Корее, но...
- Я уже допросил ее сегодня утром, - прервал меня Лейверс, - и навел справки в авиационных частях. Джон Кей действительно погиб: есть шесть свидетелей того, как его самолет взорвался в воздухе.
- Что ж, одним подозреваемым меньше, - сказал я.
Лейверс зажег сигару и тут же принялся яростно ее жевать.
- Когда я переводил вас из отдела убийств в свое управление, я думал, что вы будете работать на меня, Уилер.
- А я чем занимаюсь?! - удивился я.
- Тогда расскажите мне о работе, которую вы проделали для меня со вчерашнего вечера, - резко сказал он.
Я коротко перечислил ему все события, относившиеся к делу, за исключением своих опытов с полотенцем, чтобы не отвлекать его от сути. Когда я закончил, он кашлянул.
- И что вы обо всем этом думаете?
- Письма были отпечатаны на машинке, находящейся в доме. Может быть, их напечатала Барбара Арнольд.
Если это так, то ее могла убить Джуди Мэннерс, использовав письма как алиби.
- А следы, которые Полник обнаружил у бассейна?
- Их тоже могла оставить Джуди. А может быть, и нет. Но если письма и следы настоящие, я думаю, нам следует охранять Джуди Мэннерс.
- Уже сделано, - коротко сказал Лейверс. - Полник торчит там с восьми утра. Равель и миссис Мэннерс согласились, чтобы он пока пожил у них.
- Первый солнечный день в жизни Полника с тех пор, как он познакомился со своей женой, - сказал я.
- Заключение Мэрфи после аутопсии уже готово, - сказал шериф, игнорируя мои теплые чувства к Полнику. - Мэрфи говорит, что ничего нового для вас там нет.
Такой нож можно купить за три доллара в любой лавке.
Отпечатков пальцев, конечно, не нашли.
- Шеф, мы не полиция, а рекламное бюро: никаких фактов, одни эмоции.
- Вы можете вылететь из этого рекламного бюро в две секунды, Уилер, угрюмо напомнил Лейверс.
- Я бы не отказался попутешествовать, - нашелся я. - Например, в Окридж. Доберусь туда часа через три-четыре... - Заметив грозное выражение лица шерифа, я быстро добавил:
- Вернусь утром. Надо же в конце концов проверить эти имена, упомянутые в письмах, а то мы даже не знаем, с чего начать.
- Можно телеграфировать местной полиции, - буркнул Лейверс.
- Джуди Мэннерс сказала, что Окридж - плохонький городок на краю пустыни, - сказал я. - Местная полиция, я думаю, не лучше. Нет уж, я предпочитаю поехать сам, шериф. Так будет надежнее и быстрее.
Он выпустил облако зловеще-черного дыма.
- Я ничего не сообщал в газеты, - сказал он. - И ваше счастье, что Равель и миссис Мэннерс согласились держать язык за зубами. Стоит этой истории получить огласку, как нам придется туго. Вы должны поймать преступника, Уилер, и сделать это как можно быстрее.
- Да, сэр, - сказал я покорно.
- Хорошо. Поезжайте в Окридж, если вы считаете, что так лучше. Но если завтра к девяти утра вы не будете в моем кабинете...
- Можете не продолжать; сэр, - вежливо остановил его я. - И спасибо.
Я совершенно не обязан был докладывать, что собираюсь вернуться в Пайн-Сити еще сегодня вечером.
В полночь у меня было назначено свидание с Камиллой, и теперь, когда Полник охранял дом на Парадиз-Бич, я мог не опасаться, что Равелю удастся оттуда вырваться. Есть все-таки справедливость на свете.
Я проехал два квартала, заполнил бак своего "остина" бензином и отправился в Окридж. Далекий путь, если учесть, что мне всего-навсего нужно было осмотреть кладбище.
***
Последние десять миль перед Окриджем я уже ничего не замечал, кроме пылающего ярко-синего неба и желтой пыльной дороги впереди. Железнодорожные пути, тянущиеся вдоль дороги, стали для меня такой же привычной частью пустыни, как полынь или кактусы. Затем я увидел доску с надписью "Окридж" и знак, запрещающий движение со скоростью более 35 миль в час, и внезапно очутился на главной улице.
Сверкающие рельсы проходили через весь городок, безразличные ко всему на свете, и выползали из него с другой стороны. У тротуара стояло несколько автомобилей, очевидно не покидавших своего места еще с 1935 года.
На мотеле обнадеживающе горела надпись: "Есть свободные номера". Напротив находились забегаловка и несколько лавок, давно уже, очевидно, прекративших всякие попытки вести какие-либо дела. Я понял, как великодушна была Джуди, назвав этот город конечной остановкой перед пустыней. Ни один уважающий себя поезд не остановился бы здесь дважды.
Я припарковал свой автомобиль позади забегаловки и вошел внутрь. Пот бежал у меня по лицу и стекал за воротник рубашки, которая промокла еще несколько часов назад. Внутри столовой было уютно и чисто, градусов на десять прохладнее, чем на улице, благодаря кондиционерам. Я с жадностью стал глотать ледяную воду, заказал кофе и яйца вкрутую. К тому времени, как я насытился и закурил сигарету, я решил, что снова смогу рискнуть выйти наружу. Когда официантка услышала, что я хочу посетить кладбище, ее лицо просветлело.
- Вам нужно свернуть направо, миновать мотель, а затем проехать два квартала вперед, - сказала она. - Заблудиться невозможно. Это такое красивое место! Старый Коулмен целыми днями ухаживает за могилами, и там действительно чудесно! Я сел в машину и медленно поехал мимо мотеля, глядя на бассейн, в котором вместо воды лежал слой песка. Затем свернул направо и проехал два квартала. Официантка мне не соврала: это кладбище было как оазис в пустыне. Изумрудная свежая трава, безупречная по своей чистоте, выглядела так, будто ее только что импортировали из загородного дома на Беверли-Хиллз. Выбираясь из машины, я слышал звук льющейся из шланга воды.