– Да? Чего бы ты хотел, Алек? Я… мне нужно знать.
Откровенность его взгляда смутила ее. На какие-то мгновения Вэл почти забыла о том, что находится рядом с ним незаконно, что стала самозванкой. Если Алек произнесет то, что она ожидала от него услышать, ей придется сделать еще один шаг, и путь назад будет отрезан. От необходимости принять решение она словно оцепенела и только смотрела на него широко раскрытыми от страха глазами. Заметив это, Алек поднялся.
– Не надо бояться, Вэл. Я не собираюсь говорить тебе… пока рано. Место неподходящее. И время. Допила коктейль? Тогда вставай, пора ужинать.
Вэл облегченно вздохнула и послушно пошла за ним в зал ресторана. За ужином и после, в перерывах между танцами, Алек вел себя так же, как при их первой встрече. Было заметно, что ему приятна ее компания, но ни разу он не попытался сократить разделявшую их дистанцию. Следуя его примеру, Вэл беззаботно веселилась. Лишь под конец вечера он недвусмысленно дал ей понять, что давно определился с тем, какие между ними должны быть отношения.
Они сидели в углу танцзала и любовались показательным номером профессиональных танцоров, когда Алек вдруг резко повернулся к ней:
– Вэл, ты умеешь ездить верхом?
От растерянности она не сразу сообразила, что ответить.
– Да, конечно. Когда я жила с родителями, то часто ездила верхом.
– А хочешь как-нибудь со мной покататься? Я без труда могу подсадить тебя. Честно признаться, я тут на днях купил лошадку, которая словно создана для тебя. Согласна?
Сияющие глаза девушки были красноречивее любых слов.
– Конечно. С удовольствием. Я и не подозревала, что ты умеешь ездить верхом. Сколько тебя знаю, ты всегда на машине.
– Нет, не всегда, – расхохотался Алек. – На машине я езжу из тетиной усадьбы на фермы, потому что так удобнее. К тому же тетушка Эвелин недолюбливает лошадей. Как ни странно, она их боится.
– А Ларри ездил верхом? Не помню, говорил он мне об этом или нет.
– О, еще как ездил. Тетушка была против, но не мешала ему. Тебя она тоже останавливать не станет.
– Но если она боится лошади, ей это не понравится. Мне бы не хотелось ее огорчать, – возразила Вэл.
Алек улыбнулся:
– Ничего, привыкнет. Между прочим, я уже говорил с ней об этом, и она вроде бы согласилась. Так что готовься, скоро будешь кататься. Если бы ты не умела, я бы тебя научил. Нет смысла ждать несколько месяцев только из-за того, что ты живешь с тетушкой Эвелин. У нас с тобой уже много общего, Вэл. Я недавно это понял. А в будущем у нас станет еще больше общего. Помяни мое слово.
Вэл взглянула на него и залилась краской. Он не произнес заветных слов, но смысл их передал. Все было так прозрачно, словно бы Алек сказал: «Скоро ты станешь моей женой, Вэл». Она знала, что именно это он и подразумевал. Раньше Вэл только предполагала, что Алек влюблен в нее, теперь же у нее не осталось никаких сомнений. Просто он не хотел заводить этот разговор до поры до времени. В конце концов, они ведь познакомились всего два месяца назад. Однако интуиция подсказывала ей, что предложение руки и сердца не заставит себя долго ждать. По пути домой Алек говорил на отвлеченные темы. Но Вэл знала, что он уже все для себя решил.
Попрощавшись с ним и поднявшись в свою спальню, девушка стянула с себя платье и надела шелковый халат. Несмотря на то что был уже час ночи, Вэл совсем не хотелось спать. Она опустилась в кресло у камина и налила себе кофе. Глядя на яркие танцующие языки пламени, девушка снова задумалась над проблемой, с которой – она не сомневалась – в скором времени столкнется лицом к лицу.
«Бесполезно терзаться дальше. Теперь я точно знаю! – размышляла она. – Алек в самом деле хочет на мне жениться. И не пройдет и месяца, как он объявит об этом. Нужно будет дать ему ответ. У меня четыре возможных выхода, как мне кажется. Могу отказать ему и продолжать жить здесь до тех пор, пока не получу профессию и не смогу зарабатывать на жизнь. Могу уехать без предупреждения, а потом объяснить матушке в письме, кто я на самом деле. Могу принять предложение Алека выйти за него замуж, и пусть все и дальше думают, что я была вдовой Ларри. Полагаю, они вряд ли узнают правду. В некотором смысле это самое разумное, что я могу сделать. Вот только… мне противна сама мысль о том, что, став его женой, я буду его обманывать до конца своих дней: Могу рассказать ему все как есть, а потом согласиться стать его женой. Если он после этого не передумает на мне жениться. Это самый честный вариант. Вот только я не уверена в том, что Алек простит меня. А вдруг он не поймет, почему я так поступила? Не знаю, достанет ли в нем любви, чтобы понять мои мотивы. И самое последнее: я могу открыться прямо сейчас. Пока еще не поздно. Не знаю, хватит ли у меня смелости на такой шаг. Мне здесь так хорошо! И я убеждена, что замужем за Алеком буду счастлива. Он так добр и мил. И надежен. Я смогу сделать его счастливым».
Вэл чувствовала, что с каждым днем ее симпатия к Алеку растет. Ив глубине души знала, что, услышав его предложение, не найдет в себе сил ни отказать ему, ни поведать правду. К тому же ее замужество будет означать, что все деньги миссис Гренвилл, предназначенные ей, достанутся Алеку.
Впервые в жизни Вэл осознала, как легко притупляется человеческое сознание, когда первый неверный шаг уже сделан. Как легко находить оправдания и убеждать себя в том, что проступок на самом деле не так уж и ужасен, поскольку в результате все счастливы. Но она забыла, что дом, построенный на песке, не устоит. Рано или поздно фундамент поплывет, постройка пойдет трещинами и развалится. Зло, породившее добро, все равно остается злом. И за всякий дурной поступок все равно придется платить. Самое страшное в том, что платит не только виновник, но и другие люди тоже.
Ей следовало бы додуматься до этого самой, но она не смогла. Покой, комфорт и стабильность ее теперешней жизни мешали Вэл погружаться в глубокие раздумья. Ложась в кровать, девушка наконец все для себя решила. Если Алек сделает предложение, она его примет. Покончив с сомнениями, Вэл уснула безмятежным сном младенца, словно и в самом деле была невесткой миссис Гренвилл, а не банальной самозванкой.
Следующие несколько недель стали самыми счастливыми за все время ее пребывания в усадьбе. Приняв решение, она успокоилась и стала жить настоящим.
Подготовка к Рождеству шла полным ходом. Миссис Гренвилл всегда считала этот праздник особенным. Все до единого работники поместья получали от нее подарки. Но Вэл неожиданно для себя обнаружила, что, несмотря на всю свою щедрость, миссис Гренвилл не испытывала ни малейшего удовольствия, преподнося подарки. А причина этого заключалась в том, что ей казалось, будто ее слуги и даже некоторые друзья ждали от нее подарков и относились к ним как к должному.
Поняв это, Вэл пришла в ужас.
– Вы хотите сказать, что все это вам не нравится? – изумилась она, указав на только что отпечатанный список покупок. – Но отчего же? Я думала, вам приятно доставлять людям радость.
Миссис Гренвилл насмешливо улыбнулась:
– Валентина, временами ты говоришь совсем как ребенок. Неужели ты не знаешь, что окружающие ожидают подарков от состоятельных людей? Попробуй не подари им что-нибудь – сочтут скрягой. Но сколько ни делай добра, благодарности не дождешься.
– Да что вы! Я и не подозревала. Не верится, что это так. Люди умеют быть благодарными, я в этом не сомневаюсь! Разве вы не видите, как я вам признательна за все, что вы для меня сделали?
Суровое лицо миссис Гренвилл смягчилось.
– Ты редкое исключение, деточка. Я верю, что ты любишь меня так же, как и я тебя. И это очень обнадеживает меня, поскольку, честно говоря, я такого не ожидала. Я привезла тебя к нам только потому, что ты жена Ларри. Я чувствовала, что это мой долг. Ты отплатила мне многократно, дорогая. Но ты, пожалуй, единственная из всех, кого я знаю, кто видит добро и благодарит за него.