Элина. Доротея, она, кажется, сейчас начнет плакать. Скажите ей что-нибудь утешительное.
Доротея. Боди? Боди? Ты прямо сегодня должна назвать вещи своими именами и сказать брату, что я — я очень ценю его внимание — но я связана с другим человеком. Мне кажется, ты сможешь сделать это так, что бы не оскорбить его чувства. Пусть он сначала выпьет пива и — и выкурит сигару… А что до переизбытка цыплят и яиц, то почему бы тебе не пригласить какую-нибудь девушку с работы поехать с вами на Крэв Кёр и получить там удовольствие?
Боди. Мы с Бадди — не развлекаемся — с посторонними…
Доротея. Ну как они могут быть посторонними, если ты работаешь с ними в Интернешнл Шу уже лет — сколько ты там работаешь? — лет двадцать наверное уже? И все — посторонние?
Боди. Но там не все работают столько же, сколько я… (сморкается).
Доротея. Но все-таки есть и такие, если кривая смертности в вашем офисе не выше — кошачьей спины!
Доротея полуизвиняясь улыбается Элине. Элина зло приглушенно фыркает.
Боди. Ты же знаешь, Дотти, что мы с Бадди себя так хорошо с тобой чувствуем!
Доротея. Боди, но ты же знала, что я ненадолго, что я поселилась по тому, что это близко от Блюэта. Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя виноватой. Ну в чем моя вина?
Боди. Нет, нет, Дотти. Не думай об этом. Мы с Бадди — мы оба, мы любим поесть, а если что останется, там всегда полно малышей…
Доротея. Да, там должно быть их много. Так и сделайте. И не будем больше об этом. Я вижу тебе больно.
Боди. Мне? Нет. Это — потому что я о тебе думаю, Дотти. — Но если ты все-таки надумаешь, то вот расписание открытых трамваев до Крэв Кёр.
Элина. Уже пожелтело от старости. И все еще действует?
Боди. Мы будем надеяться, что ты захочешь к нам подъехать, ты будешь помнить это, Дотти?
Доротея. Да, конечно — я помню… Боди, не пора ли тебе кончать паковаться и идти на остановку?
Боди. Да-да. — Но помни, что мы будем очень рады, если — Ах, да — туфли. (Она идет в спальню, чтобы надеть туфли). Я еще в шлепанцах.
Доротея (Элине, после того, как Боди скрылась в спальне). Итак, мой продленный чек — у вас! Мы въедем на Вестмореленд-Плейс первого июля, и мне придется сильно экономить, чтобы сводить концы с концами в такой дорогостоящей квартире.
Элина. Вы лучше думайте о преимуществах. Фешенебельный район, две спальни, малый кабинетный рояль в гостиной и…
Доротея. Я знаю. Там будет очень приятно принимать Ральфа.
Элина. Надеюсь, это не единственная причина, по которой вы переезжаете на Вестмореленд-Плейс.
Доротея. Не единственная, но главная.
Элина (медленно наклоняется вперед с широко открытыми глазами). Моя дорогая Доротея. Мне кажется, что сегодня утром я видела это имя в газете. В разделе светской хроники.
Доротея. Светской хроники?
Элина. Да, кажется. Нет, я не ошибаюсь.
Напряженно поднявшись, Доротея берет воскресный выпуск, который Боди небрежно оставила на диване, вырвав «одну заметку» — страницу светской хроники. Доротея поспешно просматривает газету, пытаясь найти раздел светских новостей.
Доротея. Боди? — БООДИИИ!
Боди. Что, Дотти?
Доротея. Где страница светской хроники из «Пост-Диспетч»?
Боди. А-а…
Доротея. Что означает «а-а»? Страница выдрана. Я хотела бы узнать, куда она исчезла?
Боди. Дотти, я -
Доротея. Что с тобой, Боди? Ты что так огорчилась? Я хотела узнать, не видела ли ты страницу светской хроники из сегодняшней газеты?
Боди. Да, я — я завернула в нее жареных цыплят, милая.
Доротея (Элине). Это единственный раздел в газете, которым я интересуюсь. А она берет и заворачивает в него цыплят, пока я сплю! Вы понимаете? Теперь вы понимаете? (Она поворачивается к Боди). Пожалуйста, вынь жареного цыпленка и дай эту страницу мне!
Боди. Дотти, милая, но цыпленок так замаслил бумагу…
Доротея. Хорошо, я сама его выну! (Она идет на кухню, разворачивает цыпленка и держит в руках часть газетной страницы). Ты оторвала эту часть? Но зачем? Почему?
Боди. Неужели оторвала? Я…
Доротея. Кроме тебя этого сделать некому. Куда ты дела оторванный кусок?