Осознание с кристальной ясностью приходит как раз в тот момент, когда колеса самолета касаются взлетно-посадочной полосы родного аэропорта.
Душа моя принадлежит Калифорнии, а сердце – все же Массачусетсу.
И отныне я не могу игнорировать порывы своей души.
Я понимаю Джо. Он устал. Устал гоняться за мной. Устал давать мне шанс, и не один. Устал прыгать по самолетам ради меня. Впервые за все это время до меня доходит, что он меня отпустил. И это чувство засело во мне очень глубоко. И вместе с этим пришло прозрение – я не могу жить без него.
Он как-то сказал, что может жить без меня. Просто не хочет. Но я же не смогу пережить жизнь, так и не увидев его больше. Не целуясь с ним. Не слыша его мыслей о самых обыденных вещах, которые происходят с нами в мире.
Я поняла все неправильно. Это не он должен был бежать за мной по аэропорту. А я.
Мы не обречены. Так смотреть на это совсем не следует. Все ровно наоборот. Ведь что бы ни случилось, мы всегда находили путь друг к другу. Если уж на то пошло, мы – не что иное, как чудо. Мы просто обязаны быть вместе. Скольким людям в этом мире еще дается второй, третий и четвертый шанс, как мне?
Вселенная нас не разлучает. Она лишь сближает нас. Снова, снова и, черт возьми, снова.
Я должна идти к нему.
Мне нужно признаться ему в своих чувствах.
Нет, он уже и так знает, что я чувствую. Я должна сказать ему, что он вышел из состояния неопределенности. Что крысу вытащили из ведра с водой и перебросили в безопасное место.
Я сделала свой выбор.
Выбираю его.
Двери открываются, и люди просачиваются в рукав самолета. Проталкиваюсь сквозь плотную колонну пассажиров. Протискиваюсь через пассажиров, пытающихся добраться до своих верхних багажных полок.
– Разрешите пройти! Нет времени. Пожалуйста, уйдите с дороги.
Обычно озарение наступает до того, как садишься в самолет. В отдельных случаях это происходит непосредственно в самолете, если уж совсем задуматься. Однако мне ни разу не доводилось видеть фильм или сериал, где бестолковая героиня действительно добирается до места назначения, выходит из самолета, а затем идет обратно к стойке регистрации American Airlines.
И вот я здесь, со спешкой хлопаю по стойке, запыхавшаяся и потная.
– Мне нужен билет в один конец до аэропорта Логан. Лечу ближайшим рейсом. Нельзя терять ни минуты.
Женщина за стойкой явно не согласна с этим. Она смотрит на меня из-под своих накладных ресниц, вздергивает хорошо очерченную бровь и неторопливо что-то печатает, глядя на свой экран. Она как будто нарочно медлит. Так вот как зарождаются убийцы? Стоит только сказать людям, что у них что-то срочное, а потом сидишь и смотришь, как эти люди тянут кота за яйца.
– Вы про международный аэропорт Логан?
– Угу.
Угу?! Да кто так вообще отвечает?!
Я же пытаюсь достучаться до ее сердца:
– Умоляю вас. Это срочно. Мне нужно побыстрее туда добраться.
– А мне срочно нужно вылезти из утягивающих колготок, мэм, – нетерпеливо произносит она. – Все мы торопимся, у нас у всех есть дела. Пожалуйста, наберитесь терпения.
Проходит еще несколько минут – и разумеется, ее компьютер выбрал самый подходящий момент, чтобы вырубиться, – прежде чем она объявляет:
– Есть рейс. Вылет завтра утром. В шесть.
– Нет, нет, не пойдет. – Я в бешенстве трясу головой. – А пораньше нет?
– Что ж, тогда сегодня не ваш день. Ничего не могу предложить.
– Ну пожалуйста, – задыхаясь, произношу я. Я не постесняюсь даже умолять. – Мне очень не хочется разворачиваться и уезжать из этого аэропорта. Я должна туда вернуться.
Девушка закатила глаза, затем начала набирать что-то на клавиатуре. Она кивает на экран, как будто он говорит с ней.
– Через сорок минут будет посадка на один рейс. Но там осталось лишь одно посадочное место.
– Да! Я возьму его. Лечу одна!
– …в самолете бизнес-класса. Билет стоит две с половиной тысячи долларов.
– Н-да, – я колеблюсь, прежде чем расправить плечи от напряга. – Я согласна. Беру.
Ничего страшного. Для меня эта сумма равна месяцу работы. И то, работы, которую я сейчас не выполняю. Я протягиваю авиакассиру свою кредитку и молю бога, чтобы платеж не был отклонен. Затаив дыхание, жду, пока подтвердится платеж. А потом вздыхаю от облегчения, когда билет начинает печататься.
Она протягивает его мне все так же невозмутимо.
– Лучше поспешите, иначе самолет улетит без вас.
Несусь по аэропорту так, будто у меня горит петарда в заднице. Бегу до тех пор, пока не оказываюсь на линии досмотра, где я влезаю без очереди и в истерике объясняю свою ситуацию людям, которые высказывают свое недовольство. Затем я бегу к гейту. Потом я запрыгиваю в самолет. И что бы кто мне ни говорил, я снова лечу в Бостон пятичасовым рейсом.