Было уже так темно, что господин Егер и его спутник не могли осмотреть Никопол. Турист пожалел бы об этом и, несомненно, задержался бы здесь на несколько часов. В городе насчитывается двенадцать тысяч жителей, он живописно раскинулся меж двух холмов, на одном из которых высится замок, а на другом — крепость.
Илья Круш спросил господина Егера, не хочет ли тот провести в Никополе весь следующий день.
Поблагодарив за предложение, господин Егер сказал, что знает Никопол, у города нет от него секретов, поэтому лучше отправиться дальше на заре, благо погода стоит хорошая.
— Как хотите, господин Егер… Снимемся на рассвете… Но если, к примеру, вам захочется остановиться на денек в Рущуке…[117]
— Да, господин Круш, я был бы не прочь, у меня сохранились весьма смутные воспоминания об этом городе…
— Договорились.
— Сколько от Никопола до Рущука?
— Около двадцати лье, мы будем там послезавтра вечером.
Как только забрезжил день, лодка пошла вдоль болгарского берега, и поплавок потянулся вслед за ней.
Возможно, Илья Круш опасался, что его компаньону в конце концов станет скучно. Нужно обладать на редкость уравновешенной натурой, чтобы в течение долгого путешествия в семьсот лье интересоваться превратностями, неожиданностями и радостями такого благородного занятия, как рыбалка.
Но ничего подобного! Господин Егер не скучал ни минуты. В особенности его занимало все, что касалось речной навигации. Илья Круш даже спрашивал себя, не готовит ли его спутник какую-нибудь статью на сей счет и не в этом ли состоит истинная цель его путешествия?..
И, поскольку Илья Круш не удержался и начал задавать своему спутнику наводящие вопросы, тот с улыбкой ответил:
— Да, да, что-то в этом роде.
— Тогда, господин Егер, наше путешествие, надеюсь, будет вам полезно…
— Господин Круш, я уверен, что не потеряю времени зря.
— И вам не кажется, что наше плавание слишком затянулось?
— Ну что вы, господин Круш, в вашем обществе… в вашем обществе!
Наш славный герой был глубоко тронут таким ответом. И, если представится случай, он сумеет доказать не только свою дружбу, но даже преданность господину Егеру!
Два дня потребовалось лодке, чтобы достичь Рущука. Взору путешественников открывалась довольно скучная картина: одни и те же хижины и шалаши, что на валашской стороне, что на болгарской, да еще пограничные посты. Иногда попадались деревни из нескольких домов, над которыми возвышался простой колодезный журавль. С болгарской стороны обрывистый каменистый берег тянулся до самого Рущука.
Как и обещал Илья Круш, плоскодонка подплыла к Рущуку вечером 7 июля. В этом месте река необычайно широка. На валашском берегу, напротив Рущука, посреди безводной равнины расположился город Джурджево. Отсюда проложена дорога на Бухарест, столицу Валахии. Торговля здесь довольно оживленная, она сосредоточена в квартале, где пересекаются кривые, грязные улочки со складами, полными товаров, и кабачками, полными посетителей.
Но господин Егер хотел посетить не Джурджево, а Рущук, чтобы провести там весь следующий день.
Итак, утром, попрощавшись с Ильей Крушем, который занялся своими обычными делами, он ступил на болгарскую землю. Но, прежде чем удалиться, обернулся и сказал компаньону:
— Думаю, вы не откажетесь поужинать со мной?
— Охотно, господин Егер.
— Тогда в пять часов на главной площади…
— В пять часов.
Рущук — город с тридцатью тысячами жителей на правом берегу Дуная. Он относится к провинции Силистра[118], и, следовательно, к европейской части Турции. Это резиденция греческого епископа. Он плохо построен, дурно содержится, телеги, запряженные волами, с трудом пробираются по узким улицам. Большая часть домов выстроена из глины. Здесь много кофеен, торговых складов, базаров, где продаются ткани, шерсть, фрукты, трубки, табак и разного рода снадобья. Над городом возвышается крепость, там и сям виднеются заостренные минареты синагог и мечетей. Единственное здание, достойное тут внимания туриста, — дворец губернатора.
Вероятно, память быстро возвратилась к господину Егеру, так как он, не колеблясь, нашел дорогу к почте. Там он получил письмо из Галаца, с которым немедленно ознакомился.