— Если только, — заметил секретарь, — дата объявлена правильно…
— А возможно, — последовало другое предположение, — этот человек никогда и не задумывал ничего подобного…
И в самом деле, не пошли ли гулять по миру россказни, не имеющие под собой никаких оснований, может, на свет появилась очередная «утка», «высиженная» ежедневной прессой? Какое же разочарование поджидает тогда европейскую общественность!
Незадолго до девяти часов из груди тех, кто собрался у места слияния Бреге и Бригаха, вырвался крик:
— Вон он, вон!
В двухстах шагах из-за поворота показалась лодка, направляемая кормовым веслом через водоворот рядом со стрежнем. Она следовала вдоль берега, управлял ею один человек. На корме стоял тот, кто несколько дней назад участвовал в состязании «Дунайской удочки», обладатель двух первых премий.
После церемонии Илья Круш добрался до лодки, служившей ему плавучим домом в нескольких километрах от Зигмарингена, вот почему искать его в городе было бесполезно. О намерении спуститься вниз по Дунаю венгр рассказал нескольким людям. От них информация дошла до газеты, статья в которой впоследствии и имела столь необыкновенный резонанс.
Достигнув нужной точки, лодка остановилась, и малый якорь зацепился за берег. Стоило Илье Крушу выйти на сушу, как его обступили собравшиеся. Рыболов казался несколько смущенным, — решительно, он не был человеком, готовым к публичным выступлениям.
Председатель Миклеско подошел к нему и протянул руку, которую Илья Круш почтительно пожал, предварительно стянув с головы меховую кепку из выдры.
— Илья Круш, — промолвил председатель Миклеско, исполненный своего обычного достоинства и торжественности, — я счастлив вновь видеть славного лауреата нашего последнего конкурса!
«Славный лауреат», немало растерянный, не зная что сказать, посмотрел налево, потом направо. Тогда председатель заговорил вновь:
— Поскольку мы встретили вас у истоков нашей интернациональной реки, должен ли я сделать вывод, что следует отнестись серьезно к проекту, который приписывается вам: спуститься с удочкой вниз по Дунаю до самого его устья?
Илья Круш молчал, опустив глаза, от смущения язык не повиновался ему.
— Мы ждем ответа, — настаивал председатель.
Еще минута безмолвия, после которой Илье Крушу удалось выдавить из себя:
— Да… господин председатель… есть такое намерение, потому-то я и забрался в эти места…
— И когда вы начинаете путешествие?
— Прямо сегодня, господин председатель.
— В этой лодке?
— В этой лодке.
— Без остановок?
— Нет… по ночам.
— Но речь идет о шести-семи сотнях лье…
— При десяти лье за двенадцать часов это займет около двух месяцев.
— Тогда в добрый путь, Илья Круш…
— Премного благодарен, господин председатель.
Илья Круш в последний раз откланялся и вновь впрыгнул в суденышко, любопытные же сгрудились на берегу, чтобы видеть его отплытие.
Венгр взял удочку, наживил ее, положил на одну из банок, затащил якорь на борт и мощным толчком багра оттолкнулся от берега. Усевшись на корме, он забросил удочку, а мгновенье спустя вытянул ее — на крючке трепыхался усач. В это время лауреат уходил за поворот, все присутствующие приветствовали его неистовыми криками восторга.
III МЕЖДУНАРОДНАЯ КОМИССИЯ
В Международную комиссию входило столько членов, сколько насчитывается стран, ограниченных или пересекаемых Дунаем с запада на восток.
Вот каков был ее состав:
от Австрии — господин Цвидинек;
от Венгрии — господин Ханиш;
от герцогства Баден — господин Рот;
от Вюртемберга — господин Церланг;
от Баварии — господин Улеманн;
от Сербии — господин Урош;
от Валахии — господин Кассилик;
от Молдовы — господин Тич;
от Бессарабии[19] — господин Хоцим;
от Болгарии — господин Йоаннице[20].
Комиссия собралась 6 апреля в Вене, столице Австро-Венгрии, в большом зале Таможенного дворца. В тот день надлежало приступить к процедуре избрания председателя и секретаря.
И сразу началась самая настоящая битва, камнем преткновения стал национальный вопрос. Ничто не предвещало, что члены комиссии достигнут взаимопонимания, хотя обычно немцы, австрийцы, сербы, валахи, болгары и молдаване, хорошо знакомые с языками, бытующими в этой части Европы (вплоть до берегов Черного моря), легко находят общий язык.
Но мало обсуждать или спорить на одном языке. Главное — согласие на уровне идей.