— А что я да дети мои помрем, это тебя не заботит! — закричала баба и снова пустилась ругаться.
— Люди! — продолжал Голый. — Слушайте, люди, мы гоним неприятеля ко всем чертям с нашей земли. Он заплатит за все наши страдания. За сожженные дома, за убитых людей. Заплатит он за все наши муки и за эту телку тоже заплатит. На войне часто приходится делать такое, что в другое время никогда не сделаешь. Но у нас великая цель — свобода.
— Смерть оккупантам! — крикнул мальчик и, смутившись оттого, что голос его прозвучал недостаточно мужественно, воинственно выпятил грудь.
— Все на борьбу с врагом! — крикнул Голый вдохновенно-испуганно.
В тот же миг за домом раздался выстрел, и Голый услышал, как над самой его головой просвистела пуля. Он резко отпрянул в сторону. Мальчик невольно попятился за ним.
— Держи их! — разнесся крик в толпе.
Крестьяне бросились врассыпную на дорогу. Несколько человек из тех, что стояли впереди, пошли на Голого. Но тот дал короткую очередь в землю. Мальчик дважды выстрелил в ноги особо запальчивым.
— Оставьте их, пусть идут своей дорогой, — раздался голос в толпе.
Партизаны отскочили еще на несколько метров, за дерево, и еще раз выстрелили в сторону деревьев, откуда, как им показалось, вылетела первая пуля. Затем побежали в гору, вон из села.
Вдогонку им просвистела еще одна пуля. Но она прошла стороной, они уже были под защитой леса. В селе все замерло. Наступила тишина, словно ничего не было, словно люди испугались того, что могло случиться.
Они остановились отдышаться.
— Видишь, на земле-то не очень уютно, — сказал Голый.
— Телятина, телятина…
— Что — телятина? — взвился Голый.
— Недурна, говорю.
— Недурна, недурна… Ладно, начнем новую жизнь.
— Пойдем дальше навстречу радостям лета.
И их башмаки застучали к вершине холма, откуда предстояло выбрать дальнейший путь.
— Пойдем осторожней, чтоб не обидеть землю, — сказал мальчик.
— Не беспокойся, мы еще молодцами, — не упадем.
По ту сторону холма горы поднимались выше. Вдали виднелись вершины высокого кряжа. Стало ясно, что их путь лежит туда, что им придется взбираться по крутым склонам.
Голый почувствовал, что надо подбодрить себя и товарища.
— Вон по тому хребту мы потихоньку и поднимемся. Даже и подъема не заметим. А тебе известно, что горные села лучше всего: там самые гостеприимные люди на свете, потому что у них нет частной собственности, им незнакомо коварство города. Они стосковались по вестям о большом мире, всю свою жизнь они проводят в борьбе с природой, стихийными силами и волками. Они позовут нас к столу, как лучших друзей.
— Я бы не сказал, что мы привыкли к приятным неожиданностям, — тихо сказал мальчик.
Довольно долго они шагали молча, а когда вышли к другой вершине, желанной картины не увидели. От подножия вершины каменное море простиралось к третьему холму, который обещал гораздо больше первого.
— Видишь ли, — сказал Голый, имея в виду последнее село, — не всегда цель оказывается такой, какой она представляется в мечтах. Бьюсь об заклад, что с того холма мы увидим село.
— Я бы не сказал, что мы привыкли на пути встречать радости.
— В этом источник нашей мудрости.
— Я бы предпочел такому утешению миску картошки.
— Что ж, ты начал кое с чем соглашаться.
Но мальчик счел за благо приберечь силы для каменистой дороги и ничего не ответил.
Они спустились с холма и принялись скакать по камням, которыми был усеян их новый путь. Пришлось петлять больше обычного, чтоб держаться ближе к равнине; склоны холма поднимались круто вверх.
— Еще немного, — сказал Голый.
Летнее солнце пело прямо над головой. Небесный шар сверкал в синем просторе. Ярким пламенем горел в прозрачном воздухе. От камней поднималось дрожащее марево. Все вокруг освещалось таким неверным и трепетным светом, что непонятно было, куда ставить ноги.
Голый то и дело спотыкался, но пулемет с плеча не снимал. Мальчик больше привык к горам: он весь подобрался, сжался, как сухая губка. Но тот и другой еле волочили ноги.
— Еще немного, — сказал Голый, одолев очередной подъем.
Связывала их и держала вместе лишь тонкая нить сознания и инстинкт самосохранения.
Где-то далеко раздалась мощная артиллерийская канонада. Задрожала под ногами земля, ветер донес сильный отзвук далекой пальбы. Винтовочных выстрелов не было слышно. Не останавливаясь, Голый показал пальцем в ту сторону, где гремела канонада.