Мастер должен был высидеть значительное время на церемонии казни, от которой его тошнило. После ухода высоких персон его заставили просидеть еще полчаса, чтобы полностью осознать, какая участь ждет богомерзких выродков. Сразу после ухода высшей знати кляпы изо рта казнимых были вынуты, и площадь, заполненная отвратительными запахами горелого мяса и немытой толпы плебеев, собравшихся посмотреть на зрелище жестокой казни, огласилась еще и воплями казнимых. Наконец, Мастеру разрешили встать с кресла и идти домой (после того, как его вырвало). Официалы сообщили ему, что ему снята за счет Имперского Суда комната в таверне и его сейчас туда отведут. Тор шел, почти ничего не видя вокруг, а за ним с опахалом плелась совершенно нагая его новая рабыня Ангтун, которую он не имел права ни продать, ни даже наказать самостоятельно и обязан был по приговору суда сделать своей наложницей. Рабыня, которая еще пару часов назад была благородной дамой, тоже была в шоке от казни, неожиданного спасения, позора и полной смены своего положения.
И народ, и знать воспринимали Мастера практически как триумфатора. Ведь мало кому удавалось выйти очищенным из стен Имперского Суда. Да и его поступок, когда он вступился за одну из осужденных, тоже добавил ему славы и престижа. А вот бывшую даму почему-то совершенно не жалели. Оклеветала из ревности и злобы своего любовника, на которого сама же и повесилась в свое время, так пусть теперь расплачивается за свои дела. И мужчины, и женщины по разным причинам, но одинаково безжалостно третировали ее и насмехались над ней, одновременно поздравляя Мастера. Конечно, будь здесь его жена, она отнюдь не была бы довольна таким поворотом событий, и это заранее портило настроение Мастеру, искренне любившему свою супругу и практически не обращавшему внимания на других женщин. Тем более что вид рабыни вызывал сейчас скорее жалость и презрение, чем желание, несмотря на то, что она была до этого симпатичной женщиной даже без "боевой раскраски". Но в пыли и в грязи, с обритой головой, без всяких украшений, косметики и одежды, нелепо держащаяся за опахало, чтобы хоть чем-то себя занять, и с заплаканными глазами, рабыня совершенно не выглядела привлекательной. А вокруг издевалась над ней толпа. Люди не осмеливались вмешаться в правосудие Высокого Суда и не трогали ее руками, однако она шла вся оплеванная. Мастера же поздравляли, женщины поджидали его с цветами, надеясь сорвать затем за них поцелуй, а может, и что-то побольше, мужчины из простонародья надеялись на подачку, а знатные персоны — на то, что герой нынешнего дня Мастер выпьет и погуляет с ними, чтобы снять с себя напряжение процесса и впечатление от казни. А Мастер практически не смотрел по сторонам, он автоматически двигался вслед за официалами к своей комнате в таверне.
Вдруг толпу буквально прорезала исключительно эффектная женщина. Она благоухала самыми дорогими благовониями, дорогу ей прокладывали два мощных раба-телохранителя, одежда ее отличалась безупречным вкусом, лицо было правильное, с властными чертами. Это была неофициальная королева всех гетер Империи валлинка Толтисса Риткос. Звание Высокородной гетеры не всегда означало высокое происхождение особы, хотя часто сочеталось с ним. Это была почесть, подобная титулу Великого Мастера среди цеховых мастеров. Толтиссе сейчас было тридцать лет, она была в полном расцвете своей красоты и славы. Конечно же, другие гетеры пытались подойти к Мастеру, но он никого не замечал и не видел их настойчивых ухаживаний. Толтисса оценила ситуацию, приказала своим телохранителям заступить дорогу Мастеру и сказала ему властным голосом:
— Вижу, что ты, Мастер, нормальный человек. Казнь тебе не доставила удовольствия, хоть и мучились там твои клеветники, которые тебя хотели обречь на такую же участь. Слышала я, что ты — незаурядный человек, и сейчас в этом убедилась еще раз, когда ты заступился за это ничтожество, что за тобой плетется с опахалом.
Рабыня попыталась было гордо вскинуть голову, как благородная дама, которую нельзя так оскорблять даже в момент ее наказания, но сразу же еще ниже опустила ее, поняв, что теперь ведь она рабыня самого позорного пошиба. Тор же ошарашенно остановился и наконец-то посмотрел по сторонам.
— Ты заслужил награду за свои муки, за свою смелость и за свою честь. И не такую жалкую, как эта женщина. Посмотри, что тебя ждет сегодня ночью. И если мы подойдем друг другу, я не отпущу тебя к другим женщинам до самого твоего отъезда.