Девочка вдруг посерьезнела. Хотя она еще сидела на коленях у Тора, она уже не очаровывала его, а думала, или, скорее, чувствовала, что же может быть.
— Ну, на него будут охотиться те, кто проходит испытание на Высокородных. И может быть, охота одной из них завершится успешно. Тогда роман будет с печальным концом.
— Это не самое страшное. Почувствуй и подумай еще.
И тут девочку перекосило от ужаса и отвращения.
— Йогини со всей Империи, а то и со всей Земли стянутся к его келье. И какая-нибудь из них ведь его высосет.
— Наконец-то ты пришла в здравый ум и здравые чувства. Теперь можешь идти.
Все расхохотались, и девочка убежала. А Тор был в удивлении. Почему это на него стали бы охотиться? Кто такие йогини? И как, однако, учат этих гетер! Маленькая девочка разбирается в отношениях людей, наверно, получше его самого. А думать умеет уже лучше большинства мужчин. Но отвлекаться сейчас было нельзя. Гетера продолжала разговор.
— А уж какие слухи ходили о тебе и твоей жене, можешь судить по тому, что сейчас в Высокий Суд привезли моего знакомого поэта Ука Тарролита, который сочинил целую балладу про тебя и твою жену. Петь ее мы не будем, поскольку она уже признана сатанинской и клеветнической, а вот о чем в ней говорится, я вкратце перескажу. Там ты обвиняешься в том, что закаляешь свое оружие в крови девственниц-рабынь, после чего в диком сатанинском порыве берешь их прямо на наковальне и вырываешь у них внутренности. А жена твоя перед этим дает жертвам такие снадобья, что они даже в момент, когда у них внутренности вырывают, стонут от страсти и умирают в любовном экстазе. После чего жена берет на ложе тебя, окровавленного, и наслаждается с тобой грешными ласками.
— Какая мерзость! — с отвращением сказал Тор.
— Да, мерзость! Но вся Валлина ее распевала. Теперь народ, конечно же, склонился в другую сторону, все тебя превозносят, как единственного за многие годы вырвавшегося очищенным из застенков Высокого Суда. Но от любви народной до ненависти народной один шаг. Впрочем, и обратно тоже, — со вздохом добавила гетера.
— Так что и поэта сожгут?
— Скорее всего, нет, — ответила Толтисса. — Если он сам не запутается и не изолжется от страха, то его, вероятней всего, присудят к покаянию и лишат гражданских прав за доверие пустым слухам. Самый максимум — продадут в рабство, но такой сладкогласый и полностью бесстыдный тип в рабстве не пропадет.
Вот тут Тору стал страшно. Он вдруг понял, какая пропасть уже зияла и перед ним, и перед всеми его близкими. До сих пор ведь он все равно считал эти слухи разговорчиками ничтожной группки завистников, да слухи эти и не осмеливались передавать ему в полной мере. А теперь видно было, что был почти что "глас народа — глас Божий".
Почувствовав, что Мастеру нужна ее помощь, весьма удовлетворенная всем разговором и ходом праздника, гетера попросила всех продолжать веселье, а сама ушла с Тором на ложе любви.
Тор, проснувшись, обнаружил, что Толтисса уже занимается гимнастикой поз. В теле была какая-то легкость, и как будто никаких последствий от вчерашнего страшного дня. Да и воспоминания о ночи были самые лучшие: любовники очень быстро нашли гармонию. Тор тоже сделал несколько энергичных боевых упражнений, но его все время невольно отвлекал вид изгибающегося, как змея, тела гетеры. "Как ты красива!" — выдохнул, любуясь, Тор. А Толтисса лишь чуть-чуть улыбнулась поощрительно. Когда в одной из поз наверху оказалось весьма соблазнительно открытое женское место, Тор не выдержал. Ему хотелось погладить эту прелесть, но губами — извращение, рукой как-то неприлично. И он неожиданно для себя провел по женским губам достоинством. Толтисса вздрогнула и даже застонала.
Когда она кончила гимнастику, она обняла Тора, и, не сливаясь с ним, сказала:
— Ночью я почувствовала, что ты не только сильный, но и чистый мужчина. А тут ты нашел такой остроумный выход. Ведь эти два места самой природой предназначены друг для друга. Извини, что я специально провоцировала тебя: хотелось посмотреть, как ты вывернешься из ситуации, где почти каждое действие пошлое или глупое.
— Могла бы и не объяснять. И так понял, — улыбнулся Тор.
Толтисса еще раз поцеловала Тора и сразу же выскользнула из его железных объятий.
— Теперь возвращайся к себе и спасай эту дуру. Чернь так хотела бы через день-два после ее спасения все-таки увидеть ее на колу. Не стоит им доставлять такого удовольствия. Но подожди. Выпей вот это. Со мной тебе это не понадобилось совершенно, а вот с ней ты можешь просто оказаться вынужден насиловать себя, чего она не стоит ни капли. И вот еще пузырек для нее. Нечего тебе плодить рабов от ничтожества и твоего семени. А ведь она вполне может забеременеть. Сегодня я должна была пить это снадобье, оно — самое лучшее снадобье от зачатия. Пусть выпьет рабыня в чаше воды. Ну а я хочу от тебя родить богатыря или красавицу.