Император обратился с несколькими вежливыми комплиментами к Толтиссе, но и он, и она, и все понимали, что главный герой приема сейчас Тор, и поэтому, после ее кратких и остроумных ответов, Император ограничился тем, что взял руку гетеры в свою и обратился к Тору.
— Мастер и мой собрат на время праздника! Тут ходят в народе легенды о твоих необыкновенных способностях. Кое в чем мы уже убедились, наблюдая за церемонией. Такую светскую шлюшку превратить в свое покорное домашнее животное всего за день — это замечательно! Это умение повелевать! Но ведь у мужчины есть четыре великих предназначения: любить и порождать, творить и создавать, повелевать и подчиняться, воевать и замиряться. То, что творить, любить и повелевать ты умеешь, мы уже убедились, собрат. А теперь расскажи нам о битве под Карлинором, а то в народе ходят легенды о твоих подвигах, дескать, ты самолично сто голов врагов своим молотом в лепешку расплющил, а сам ни царапины не получил, что из твоего отряда никто не погиб и что ты чуть ли не в одиночку битву выиграл.
— Завязал битву действительно я. Пара царапин на мне после битвы была. Но я был отлично вооружен и никогда не пренебрегал боевыми искусствами. — Тор перевел дух и выпил чуть-чуть вина.
— Сколько там голов я расплющил, я не считал. Но кто был настолько глуп, чтобы со мной скрестить оружие — голову терял. А, защищая других, я бил по чему попало, чтоб людей зря не гробить. — Тор отхлебнул еще глоток.
— Выиграл битву принц Крангор. Он в решающий момент ударил во фланг и тыл. Я мог лишь сдерживать своих воинов от бегства. А после битвы я с радостью пил за мир с бывшими противниками.
— Скромно и достойно воина! — сказал Император. — Вот тебе в награду… — он вспомнил условия игры и осекся, — Собрат, предлагаю выпить с нами по большой чаше вина за твои подвиги, которых, я думаю, будет еще много!
Кто-то из королей промолвил: "Действительно, достойный Имперский Рыцарь будет!"
Император строго сказал: "Короли, вы что, забыли? В присутствии гетер государственные дела не обсуждаются!" И больше ни одного слова про политику на этом приеме сказано не было.
В старкском мире этот запрет на обсуждение государственных дел в присутствии гетер, актеров и деятелей искусства был строжайшим. Считалось, что гетера способна временно заставить любого мужчину (и даже многих мужчин разом) потерять рассудок и принять самое безумное решение. Актер способен увлечь их чужим, которое он повторит в своей игре. Ведь своих мыслей и чувств у него нет: он лишь выражает то, что создали другие. А художник может увлечь государственных мужей в область химер.
На некоторое время этот узкий круг властителей и "властителей чувств" разбился на несколько локальных разговоров. Король Валлины, стройный сильный (но не по сравнению с Тором!) мужчина лет пятидесяти, стал обсуждать с Тором подробности битвы при Карлиноре. Чувствовалось, что при этом он оценивал боевые и полководческие способности Тора и остался доволен лишь первыми. Дальше оба, как знатоки оружия, обсуждали чисто мужскую тему: достоинства и недостатки разных видов оружия у разных Мастеров. Король Старквайи Красгор интересовался не столько оружием, сколько устройством дома, цеха, мастерской оружейника, выясняя, как ни странно для короля, какие доходы у среднего и у лучшего мастера, сколько обычно длится обучение подмастерья, каковы отношения хозяина мастерской с его людьми, все ли ингредиенты можно достать на месте или требуется некоторые привозить из других стран, насколько трудно их доставать и так далее…
Но вот вышли музыканты, и заиграли мелодию старого имперского марша в честь Императора. Все запели. После этого оркестр заиграл нежную и пронзительную мелодию, и вышедший на помост симпатичный молодой художник запел:
Все то, что было, не случайно,
Все жизнью, страстью рождено,
На поле лжи созрело тайно
Высокой истины зерно.
Все то, что было, безвозвратно,
Следы смываются волной,
Все вновь прилично, аккуратно,
И только в сердце новый слой.
Все то, что было, повторится,
Но только, правда, не со мной.
Мелькнуло счастье, как зарница,
И снова туч тяжелый строй.
Все то, что было, тайна наша,
С вином любви заветный мех.
Но не до дна испита чаша,
И только это — смертный грех.
— Это песня, которую Клин Эстайор, что сейчас поет, сочинил в честь Толтиссы. — негромко пояснил король Красгор Тору. — Рассказывают, что поэт влюбился в нее, но после трех ночей Толтисса отослала его и больше не подпускает себе. А он все пылает безнадежной страстью и излил ее в стихах и песнях.