– Завтра, – перебил Юрий, – у меня тоже премьера. Да еще какая! Пуск блока «В» с форсированным съемом тока. В конце концов ты журналист или нет? Тебе же чертовски везет: побывать на нашей премьере… А в Свердловск успеешь.
Понедельник выдался пасмурным, сумрачным. Тучи спустились чуть не к самым окнам четвертого этажа. Но даже начавшийся дождь не мог испортить моего хорошего настроения. У меня было предчувствие, знакомое каждому журналисту: я понимал, что наклевывается интереснейший материал.
За завтраком Юрий был сосредоточен и молчалив. Видимо, обдумывал предстоящее испытание. Потом, посмотрев на меня, внезапно оживился.
– Я тебя сейчас немного введу в курс дела.
Держа в одной руке стакан с кофе, он быстро набросал на бумажной салфетке простенькую схему.
– Как известно, мы чаше всего встречаемся в природе с двумя процессами: окислением и восстановлением. В толще Земли при окислении некоторых руд возникает слабый электрический ток. Химическая энергия преобразуется в электрическую. Получается своего рода природный гальванический элемент.
– Это вроде карманной батарейки? Он мельком взглянул на меня.
– Есть хочешь, то «вроде». В принципе. Только масштабы не те… Было установлено, что более высокое напряжение тока при окислении дают руды, содержащие сернистые соединения меди, железа, свинца, мышьяка. А под Красногорском есть большое медное месторождение. Конечно, медь нужна, но вначале мы используем месторождение для энергетических целей. И только через двадцать лет нас сменят горняки.
Юрий передал мне через стол бумажную салфетку со схемой. На разрезе были изображены далеко простирающаяся рудная залежь и многочисленные вертикальные линии, пронизывающие ее.
– А где у вас шахта? – спросил я.
– Шахту строить дорого. Да и зачем она? Мы бурим скважины. В них монтируем контактные установки. Там же находятся электропроводные добавки… Это один полюс нашей энергетической системы. Вторым полюсом служит капитальное стационарное заземление. Мы его уложили на контакте коренных пород с наносами. Уяснил?
Я неопределенно помычал, дожевывая бутерброд.
– В остальном ты разберешься на месте. Одевайся, поехали. Соловья, говорят, баснями не кормят.
5
Энергополигон оказался большим полем, обнесенным ажурной железобетонной оградой. От распределительной подстанции уходили за горизонт три линии высоковольтных передач.
Наша машина остановилась у светлого здания лабораторного корпуса. Несколько человек окружили нас.
– Знакомьтесь, – представил меня Юрий собравшимся инженерам и техникам.
Мы молча зашагали по асфальтовой дорожке, огороженной с двух сторон поручнями. Справа и слева через равные промежутки, словно садовые домики, стояли, выстроившись в ряды, небольшие приземистые кубы, выкрашенные алюминиевой краской.
– Это наши автоматизированные отсасывающие станции. Они устанавливаются над каждой энергетической скважиной, – сказал, перехватив мой внимательный взгляд, один из новых знакомых.
Мы подошли к площадке, где намечалось испытание.
Четыре автомашины с крытыми кузовами, два передвижных компрессора располагались рядом со скважиной, к которой протянулись, затейливо переплетаясь, многочисленные разноцветные шланги, бронированные кабели, провода. Считанные минуты оставались до начала испытания.
Видя, что Юрий занят, я попросил своего собеседника кратко рассказать о работах на блоке «В». Инженер не заставил себя уговаривать.
– В руде блока «В» содержание меди и серы точно такое же, как и на других участках месторождения, – объяснил он. – Но для увеличения съема тока мы искусственно усилили процесс окисления.
В скважине, кроме обычной контактной установки, помещена весьма пористая пластмасса – суперпоропласт, пропитанная активизатором. Активизатор – новое сложное окисляющее вещество…
Он говорил подчёркнуто коротко, суховато, видимо, стараясь в нескольких словах передать суть дела. Терпеливо ждал, когда я запишу очередную фразу.
– Но это только первые шаги. Программа сегодняшних испытаний такая: мы стараемся усилить давление в контактной зоне и повысить скорость подачи активизатора. Это должно резко увеличить съем тока.
6
…Прошло три часа. Юрий, пригнувшись, сидел у пульта. Я стоял рядом, хотя, кажется, этого не полагалось. Принесли ленту, только что снятую с самописцев. Пики и впадины или спокойные, плавные линии точно отражали весь ход испытаний.